Христе́ Спа́се», а прихожане шли за духовенством. Когда те, кто вышел первыми, обогнули храм и приблизились ко входу, из него все еще выходили люди. Их попросили вернуться назад, а двери закрыли. Перед дверьми встал отец Панкратий и громко возгласил:

— Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице, всегда́ ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в!

Хор ответил:

— Аминь.

Священники запели, а тысячеголосый хор собравшихся подхватил:

— Христо́с воскре́се из ме́ртвых, сме́ртию сме́рть попра́в и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в[8].

Это пели много раз, а потом отец Панкратий, обернувшись к толпе, изо всей мочи воскликнул:

— Христос воскресе!

И тысячи людей ответили:

— Воистину воскресе!

Радостно звонили колокола. И только из-за угла слышались выкрики:

— Бога нет! Фанатики!

Двери храма отворились, и служба продолжилась внутри.

* * *

В те времена на Пасху не причащали. Когда Алеша на прошлую Пасху спросил у отца Панкратия, почему это так, тот ответил:

— Невозможно столько людей причастить — до утра не закончим.

И в прежние годы Алеша на Пасху не причащался. Но в этот раз ему очень хотелось причаститься, и он сказал об этом священнику.

— Хорошо, — ответил тот. — Я причащу тебя в алтаре.

После того, как оба священника приняли Тело и Кровь Христа, отец Панкратий подозвал Алешу и причастил его прямо у престола.

* * *

Служба закончилась в четвертом часу. Народ на улице заметно поредел. Алеша все-таки решил не оставаться в храме до утра, а вернуться домой.

В лесопарке было темно и безлюдно. На мгновение ему стало страшно в этой тишине, но страх быстро прошел: он много раз ходил этой дорогой, и ничего плохого не случалось. Алеша шел и произносил про себя Иисусову молитву. На душе было радостно.

Пройдя часть пути, он услышал громкий окрик:

— Эй ты, иди сюда!

Алеша не обернулся и ускорил шаг.

— Иди сюда, тебе говорят!

Он почти побежал.

Его догнали трое парней, и один из них схватил его за плечо. Он был года на четыре старше Алеши — в красной куртке, с черными вьющимися волосами. Алеша узнал в нем одного из тех, кто швырял окурки во время крестного хода.

— Так это же тот, из церкви! — сказал он. — Это ты там с фонарем ходил?

Алеша не ответил.

— Чего молчишь, дебил? Отвечай, хуже будет.

Алеша молчал. Двое других подошли к нему вплотную. От всех троих несло перегаром, у одного в руке была недопитая бутылка водки.

— Отпустите меня, — сказал Алеша тихо.

— Отпустите! — передразнил парень в красной куртке. — Сейчас отпустим. Скажи: «Бога нет», и отпустим.

Алеша молчал. Парень со всей силы ударил его кулаком в живот. Алеша скорчился от боли.

— Что, плохо слышал?

Алеша продолжал молчать.

Снова удар.

— Повторяй: «Бога нет». Считаю до трех.

— Бог есть, — сказал Алеша, распрямляясь.

Последовало несколько ударов. Парень взял Алешу за шиворот и потащил вглубь рощи. Двое других держали его за руки. Алеша не сопротивлялся, только просил отпустить его.

Зайдя в глубь леса, парень в красной куртке с размаху ударил Алешу головой о дерево. Потом еще несколько раз.

— А ну говори: «Бога нет», мать твою!

Алеша молчал. Парень в красной куртке начал бить его ногами. Бил по голове, по лицу, по животу. Алеша упал на землю, закрыл лицо руками, а тот продолжал наносить удары.

Подошел тот, что с бутылкой:

— Где же твой Бог? Что Он тебе не помогает? Скажешь: «Бога нет», — отпустим.

Алеша лежал, скорчившись.

— А ну, вставай, ублюдок!

Он с трудом поднялся и тут же получил сильный удар в лицо. Еще один удар. Он снова упал. Теперь ногами его били двое.

— Вставай, урод! — послышался крик.

Собрав последние силы, Алеша привстал и уперся руками в землю. Его опрокинул удар ногой по лицу. Из носа хлынула кровь.

Его заставляли вставать, и, когда он пытался встать, били ногами. Громко матерились.

Подбежал третий и ударил его по почкам. Алеша выдохнул, упал на колени.

Удар ногой в лицо — и он потерял сознание.

Его продолжали бить. Парень в красной куртке прыгал ему налицо, топча его каблуками. Кровь пошла изо рта и из глаз.

Двое других начали оттаскивать его от Алеши. Тот отошел в сторону, грязно матерясь и сплевывая.

Младший из троих пощупал у мальчика пульс. Сердце еще билось. Обыскали карманы. Нашли связку ключей, два рубля и проездной. Деньги и брелок забрали, ключи выбросили. Еще нашли книжку. Открыли и положили ему на лицо страницами вниз.

Когда выходили из рощи, встретили человека средних лет, в сильном подпитии. Его не тронули.

* * *

Мать проснулась в десять утра. Заглянула в комнату Алеши, но его там не было. Она решила, что он остался на утреннюю службу. Когда он не пришел к обеду, она почувствовала беспокойство и поехала в храм. Здесь ей сказали, что он ушел еще в три часа ночи. Ей стало плохо. Отец Павел дал ей воды.

Он начал обзванивать отделения милиции, больницы и морги. Выяснил, что утром в лесопарке нашли избитого подростка и отвезли в реанимацию. Днем он умер.

В морг мать Алеши поехала вместе с отцом Павлом. Лицо Алеши было изуродовано — переносица сломана и вдавлена внутрь. Мать поцеловала его руку — белую с кровавыми подтеками. Вышла из комнаты и упала без чувств.

Отцу Павлу рассказали, что при вскрытии обнаружили разрыв левой почечной артерии, почки и легкого, переломы нескольких костей и основания черепа. Шанса остаться в живых у Алеши не было.

* * *

Отпевали Алешу в пятницу пасхальной недели, в канун дня его рождения: в субботу ему исполнилось бы пятнадцать. Гроб стоял посреди храма. Мальчик лежал в нем, облаченный в белый стихарь.

Во время службы отец Панкратий плакал. Он не понимал, как позволил мальчику уйти после пасхальной службы. Почему, когда Алеша прощался с ним и брал благословение, не оставил его ночевать в храме? Перед отпеванием он хотел сказать что-то в утешение собравшимся, но понял, что не сможет.

Похоронили Алешу на церковном кладбище, возле храма. На деревянном кресте по просьбе отца Панкратия написали: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».

* * *

Убийц нашли довольно быстро. На них указал человек, шедший той ночью через парк. Все трое были из одного профтехучилища. На следствии они сознались. Младший из них плакал. На суде он просил у Алешиной матери прощения.

Всем троим предъявили обвинение в умышленном убийстве, совершённом с особой жестокостью. Младшему дали восемь лет колонии