под именем Сарматского, покрывало все славянские земли. Оно тянулось от места нынешней Вены до самой Азии, через нынешние моря Черное, Каспийское, Аральское и часть Монголии. Вся Босния, Славония, Венгрия, Штирия, Итальянская низменность, Мальта и Сицилия были под водою.

На берегах этого моря и в лесах тогдашней Европы красовались фиги, акации, пальмы и дубы наряду с кипарисами, лавровыми и мамонтовыми деревьями; вязы и ольхи росли в соседстве с миртами и магнолиями. Число растительных пород было необыкновенно велико — гораздо больше, нежели в предыдущие периоды.

Равномерность климата исчезла, и понемногу начали определяться времена года. Леса населяло многочисленное, разнообразное пернатое царство. Неизвестные ныне в Европе породы, как например попугаи, жили рядом с птицами, до сих пор обитающими в нашей части света.

В царстве животных также произошли значительные перемены. Явилось много новых видов. В жизни земли наступил прекрасный момент. Мир млекопитающих заблистал богатством форм и окончательно утвердил свое господство на земле.

Креодонты, не умевшие приспособиться к новым условиям жизни, уступили место другим хищным породам.

Их заменило жадное и коварное семейство кошек, а также новая группа животных, по строению своему представлявших что-то среднее между собакой, гиеной и медведем, так называемые амфиционы. Появляются также животные, напоминающие куницу и выдру. Неуклюжий безрогий ацератерий, предок носорога, пасся рядом с тапиром и безрогим волом; а на обширных степях гуляли рогатые дикроцеры — первые антилопы и гиппарионы — предки лошадей.

Совершенствовавшиеся копытные дали новый отпрыск — хоботных, которые сразу же заняли первенствующее положение на земле. Действительно, мастодонт и динотерий представляли самых громадных и могучих животных того времени.

Динотерий

Кроме всех упомянутых, появилась еще одна интересная порода, приспособленная исключительно к пребыванию на деревьях, а именно четверорукие, или обезьяны.

Скелет миоценовой обезьяны

На огромном континенте Азии и в Америке появляются другие млекопитающие, поражающие своим внешним видом. Некоторые из них отличаются такими огромными, причудливыми головами, что напрасно было искать ныне на земле что-либо подобное.

Таковы были сиватерий и титанотерий.

Череп сиватерия

Титанотерий

Профессор Допотопнов, все еще находившийся в пространстве, вдруг заметил, что все звезды зашевелились и пустились в какой-то бестолковый, дикий танец. Хорошенькие звездочки вдруг превратились в сверкающие глаза страшных чудовищ, которые с рычанием гнались друг за другом и боролись не на жизнь, а на смерть. Дракон ринулся на Геркулеса, который в свою очередь бросился на него и на Луну. Лев осторожно подходил с тыла к Большой Медведице, на которую с другой стороны напала свора Псов. Чудовищные Змеи обвивались вокруг Центавров, а Скорпионы вонзали в них свои ядовитые жала. Небо сделалось пурпурным от крови и дрожало от шума, с которым изувеченные звезды падали одна за другой в пропасть…

У профессора волосы на голове встали дыбом и глаза вышли из орбит.

— Конец света! — шептали его побледневшие губы.

Вдруг он заметил какой-то быстро приближавшийся к нему шар. Еще одно мгновенье — и огромное тело, на котором он различал очертания материков и морей, всей тяжестью рухнет на него…

— Я погиб! — испуганно вскрикнул он…

XX

ЛЕСНАЯ ИДИЛЛИЯ. МАСТОДОНТ, ЦАРЬ ПЛИОЦЕНА

— Что с вами, профессор? — прозвучал над его ухом веселый голос лорда Пуцкинса. — Вы мечетесь и стонете, точно вас кто бьет.

Геолог открыл глаза и понял, что путешествие в пространство было не больше как сон.

В действительности же он лежал рядом с лордом на мягком ковре лесных трав.

— Я видел ужасный сон, — сказал он, придя в себя, и начал рассказывать.

Было еще темно. Вокруг стояла мертвая тишина. Вдруг раздался глухой, низкий звук. Эхо принесло его в лес, где, перекатившись несколько раз, он растаял вдали.

Ландшафт миоценовой эпохи

Вскоре этот низкий, протяжный звук повторился громче прежнего, а затем послышались плеск воды, храп и тяжелое дыхание. Они наполнили весь лес и разбудили крепко спавшего Станислава.

Геолог не мог объяснить себе, что значат эти звуки.

Храп, сопенье и плеск воды усиливались, производя оглушительный шум.

Казалось, что стаи буйволов, тигров и слонов борются на волнах реки. Лорд вслушивался некоторое время в этот шум, затем, взглянув на профессора и на Станислава, от всей души расхохотался.

— Самая невинная забава в семейном кругу, — сказал он в объяснение к своему смеху.

— Забава?

— Да, да! Ведь и гиппопотамы имеют право забавляться.

Гиппопотамы