И все же он боялся. Боялся оборотней, боялся гнева герцога, боялся того, что может увидеть в северной башне…

Время близилось к полуночи. Луна была в первой четверти. Большинство обитателей замка Левиур спали необыкновенно крепким сном. Но, к огорчению Дилгуса, не все. Два сменившихся охранника бесшумно прогуливались на внешней стене. Горбатый человечек подождал, пока они разойдутся как можно дальше друг от друга, и стал медленно подкрадываться к одному из них.

Дилгус уже давно не практиковался в стрельбе из арбалета. Поэтому расстояние его точного выстрела было весьма небольшим. К тому же оборотень почуял его раньше, чем шут поднял оружие. Что-то блеснуло в лунном свете. Дилгус понял, что охранник тоже вооружен арбалетом. Ночная дуэль получалась равной, так как шут лучше знал замок, зато оборотень, судя по всему, неплохо видел в темноте.

Дилгус применил старую технику невидимости, заключавшуюся в том, чтобы «не искажать пространство присутствием». Охранник издал гортанный звук, предупреждая своего товарища. С отвратительным чувством пустоты в желудке горбун начал понимать, что вот-вот провалит все дело. Он терял драгоценные секунды.

Дилгус поднял арбалет, вжимаясь в ограждение и пытаясь не выдать свое местонахождение блеском металлических частей. Оборотень же был тенью, слившейся с одним из столбов, на которые опирался навес… Шут на мгновение представил себя неподвижным зрачком на острие арбалетной стрелы. Когда зрачок нашел цель, Дилгус плавно нажал на спусковой рычаг.

Раздался короткий крик и звук упавшего тела. Где-то поблизости уже был второй охранник. Шут начал лихорадочно натягивать тетиву. Треск взводящего механизма показался ему оглушительным. Сейчас он представлял собой прекрасную мишень и не понимал, почему оборотень не поднимает тревогу.

Нужно было немедленно перемещаться. Дилгус выбрал место вблизи мертвеца…

И тут что-то ударило его в левое предплечье. Раньше, чем шут почувствовал боль, он увидел стрелу, пробившую ткань и приколовшую плащ к раненой руке. Это стесняло движения, но он все же сумел выстрелить в том направлении, где должен был находиться враг.

Злобное сдавленное рычание свидетельствовало о том, что шут не промахнулся. Но этого было мало. Дилгус рванулся вперед, на бегу вытаскивая из ножен меч. Однако прежде чем он добрался до раненого охранника, ему пришлось преодолеть сопротивление превращенного.

Горбун едва не наступил на зашевелившийся труп. Превращение оборотня он видел впервые в жизни, и это зрелище сильно отличалось от того, к чему он привык. Метаморфоза оказалась гораздо более мучительной и болезненной, чем превращения самого Дилгуса.

Он с содроганием понял, что перед ним уже не человек, но еще и не зверь. Волчья голова с человеческими ушами и проступающей шерстью повернулась в его сторону, пока руки скребли по камням удлиняющимися когтями. Потом одна из них потянулась к древку стрелы, торчавшей из его втягивающейся груди. Ненависть существа была так велика, что даже в эти мгновения жуткой боли оно порывалось впиться зубами в ногу шута.

Дилгус ударил оборотня мечом, перерубив тому шейные позвонки. Издыхающая тварь еще дергалась, когда он переступил через нее и двинулся ко второму охраннику. Тот отползал к лестнице, оставляя за собой обильные следы крови, вытекающей из пробитого горла.

Раненому не хватило совсем немного. Он потерял сознание, когда был уже почти у цели. Дилгус всадил меч в его широкую спину, проткнув сердце, и оставил клинок в ране… С каким-то странным интересом он смотрел вначале на агонию человека, а потом – на предсмертные судороги, сотрясавшие полузвериное тело во время превращения.

У него еще было время. Рана самого Дилгуса не слишком кровоточила и казалась неопасной, если, конечно, наконечник стрелы не был смазан ядом. То, что оборотень не позвал на помощь, спасло шута от худшей участи… Он посмотрел на луну, поднявшуюся высоко над башнями. Пора было идти встречать своих друзей-шуремитов.

Дилгус спустился вниз и прошел через безлюдный двор. Конюхи и привратники спали в своих сторожках беспробудным сном. Огромный пес с рычанием выскочил из темного угла, но, узнав шута, завилял хвостом.

Потом горбун заметил какое-то подозрительное движение возле северной башни. Похоже было, что слабый крик раненого все же услышали другие оборотни. Проклиная себя за то, что расслабился слишком рано, Дилгус бросился к механизму, опускавшему мост.

Огромное деревянное колесо было заклинено колодкой, и шут стал выталкивать ее, налегая всем своим телом. Наконец он освободил колесо, и оно начало вращаться с тоскливым оглушительным скрипом…

Оборотни уже наверняка поняли, что кто-то опускает мост. Колесо вертелось все быстрее, а у шута не было сил удерживать его. Край деревянного моста с грохотом опустился на противоположный берег рва. Если мост разрушился при ударе, все окажется напрасным… К счастью, решетка была поднята, и шут увидел, как в открывшемся темном проеме замелькали огни факелов.

Он услышал шаги за спиной. Обернулся – и вовремя. Огромный воин собирался проломить ему голову алебардой. Шут отскочил в сторону, и мощное лезвие на толстом древке глубоко вонзилось в утрамбованную землю. Дилгус, не выпускавший меч из руки, нырнул под локоть оборотня и глубоко погрузил клинок в его правый бок.

Но выдернуть меч из раны он уже не сумел. Охранник повалился на спину и увлек за собой Дилгуса. Падая, тот услышал топот десятка ног, приближавшийся как со стороны башни, так и со стороны моста.

Должно быть, его приняли за раненого. Он лежал на содрогающемся теле, а над ним скрестились клинки и раздалась крепкая мужская брань. Факелы промелькнули, как взбесившиеся кометы, и устремились дальше.

В схватке встретились воины, владевшие не только искусством открытого боя, но и приемами наемных убийц. Суровые и беспощадные, они убивали и умирали без лишних эмоций. Как Стая, так и Орден Святого Шуремии располагали временем и средствами, чтобы воспитать достойных исполнителей. Но шуремитов было больше, и вскоре схватка переместилась к северной башне.

Дилгус вырвал кинжал из чьей-то мертвой руки и заколол им превращающегося охранника. Потом он увидел трех или четырех волков, поднимавшихся на лапы среди трупов, и понял, что время вышло.

Он побежал под защиту шуремитских клинков настолько быстро, насколько позволяло изношенное сердце. Нападавшие оттеснили оборотней ко входу в башню, но здесь продвижение застопорилось. Чтобы оборонять узкий вход, достаточно было двух-трех человек. Шут поднял меч и присоединился к тем, кто очищал двор от волков.

Тем временем оборотни начали стрелять из окон башни. На голом дворе, озаренном лунным светом, монахи представляли собой прекрасные мишени. Уже около десятка мертвецов в сером неприметном тряпье лежало на камнях, а башня все еще оставалась неприступной.

Наконец кто-то бросил факел в гущу обороняющихся, и на двух оборотнях загорелась одежда. Дилгус увидел воющие фигуры, заметавшиеся во мраке. Остро запахло горелым мясом и паленой шерстью. Воспользовавшись переполохом, солдаты Ордена прорвались сквозь заслон и, оставляя за собой трупы, продолжали сражаться в тесных коридорах башни. Дилгус, подгоняемый не только чувством долга, но и любопытством, устремился за ними.