было трудно пробить ее настил — огонь велся настильный, дистанция до вражеских крейсеров быстро сокращалась, а потому не стоило надеяться на пробитие, если только не произойдет чуда.

— Ох, мать! Да как…

Небогатова чуть ни сбило с ног чудовищным толчком, но он был подхвачен флаг-офицерами. «Князь Суворов» закачался всей своей тушей в 15 тысяч тонн водоизмещения, и это всего от одного единственного снаряда в 320 мм. Страшный взрыв встряхнул корабль, и стало понятно, что в броненосец попали из чудовищной французской пушки, из которой попасть было невозможно — слишком неустойчивую платформу для такого монстра представлял небольшой по размеру крейсер.

— Попадание в противоминную батарею!

— Из «Мацусимы» стреляли!

Кто-то из офицеров произнес очевидную цель» — в отличие от двух «систершипов» орудие на этом крейсере стояло не в носу, а на корме, и сейчас использовалось, пусть и через большие промежутки. Зато 120 мм пушки всех трех вражеских крейсеров давно включились в бой, осыпая три русских броненосца градом снарядов.

— Она на корму стреляет, вот потому и попала в нас, крена на борт у нее нет, потому устойчива. Но надо же — не думал, что из нее попасть можно, да еще на четырнадцати узлах. Дистанция просто небольшой стала, вот с дуру и попали в нас, впредь наука!

Совершенно хладнокровно произнес стоявший левее адмирала Небогатова старший артиллерийский флаг-офицер капитан 2 ранга Курош, заросший «туземной» курчавой бородкой. Специалист толковый, но вот пьющий безмерно — от него и сейчас изрядно попахивало ромом. Все плавание пропьянствовал, не «пересыхая»!

Николай Иванович хотел сделать ему замечание, но не успел — снаружи на бронированной стенке рубки разорвался 120 мм снаряд, и в амбразуру залетели несколько осколков. Один из офицеров вскрикнул, а вот Курош молча упал навзничь, плашмя, без единого стона. Небогатов наклонился над ним и ужаснулся — на него смотрели безмерно удивленные, но начавшие тускнеть глаза, а лоб превратился в кровавую кашу, из которых торчали обломки черепа — от вида белых косточек адмирала замутило.

— Попали! «Ослябя» выбил концевого!

Небогатов выпрямился, и уже с некоторой опаской подошел к амбразуре, прежде широкой, но сейчас ставшей гораздо уже — вовремя заделали, а то пришлось бы плохо. Выходит, полностью прав Фелькерзам когда распорядился о заделке — удивительная предусмотрительность!

«Мацусима» отвалила в сторону, сбросила ход — из стального нутра вырывались клубы пара и дыма. Видимо, во вражеский крейсер попал десятидюймовый снаряд, и удачно — проломил тонкую броневую палубу и взорвался в «потрохах», разнеся паровой котел, а то еще не один. Везет Бэру, что тут скажешь — но он может не беречь снаряды, ему дополнительную порцию от «адмиралов» перегрузили.

Небогатов посмотрел в сторону — там «Бородино» и «Орел» из орудий главного калибра уже добивали небольшой китайский броненосец, ставший японским трофеем десять лет тому назад. У того не было шансов ни уйти, не отбиться от двух новейших русских броненосцев — на борт могли стрелять только два коротеньких «огрызка» торчащих из массивной башни. Вряд ли в русские корабли попали хоть раз, на них не было видно не следа повреждений. А вот их противнику сильно досталось — «Чин-Йен» накренился, в бинокль было видно, как корабль под японским флагом значительно осел в воду, его оконечности, не имевшие брони, зияли многочисленными проломами от попаданий 305 мм снарядами. А ведь в них вливалась морская вода, и за живучесть уже никто не боролся. Огонь с броненосца уже не велся — 152 мм пушки, установленные на нем, были выбиты.

За русскими броненосцами виднелись маленькие силуэты миноносцев 2-го отряда — они готовились пойти в торпедную атаку. Все правильно — отразить ее противник не сможет, торпеда сделает свое дело куда лучше, чем необходимые для боя 305 мм снаряды.

— Хоть этот не уйдет, — пробормотал Небогатов, не скрывая недовольства и раздражения — две «симы», и обе под адмиральскими флагами, приближались к туманной полосе, норовя скрыться за густым молочным покрывалом. Туда уже успел юркнуть бронепалубный крейсер, судя по силуэту «Акицусима», и маленький авизо, опознать который толком никто из штабных офицеров не смог. И вот теперь два «подранка», наконец, загоревшиеся, избитые снарядами, исчезли из глаз.

— Господа, нужно отдать японцам должное, — негромко произнес в полной тишине Небогатов, — они дрались до конца, потому и спаслись от верной смерти, сражаясь против пяти броненосцев и двух крейсеров. Стыд нам и срам на мою седую голову!

Небогатов обвел суровым взглядом пристыженных офицеров — требовалось устроить всем «выволочку», включая штабных чинов. И он негромко заговорил, стараясь поймать всех взглядом:

— Если мы будем совершать дальше столь чудовищные промахи, но противник нас накажет, обязательно накажет! Так что забудьте про сегодняшние успехи и приготовьтесь сражать с броненосцами Того и броненосными крейсерами Камимуры! А там на них японцы собрали самые лучшие свои экипажи, а против нас сейчас сражались худшие. Так что сделайте выводы, господа, пока еще не поздно, и у нас есть время подготовиться к решительной схватке с врагом!

Схема бронирования крейсера "Мацусима"

Броненосец "Чин-Йен" после перевооружения его японцами.

Глава 25

— Того умница, и играет с полным набором козырей в руках, — пробормотал Фелькерзам, в который раз разглядывая наспех подготовленную штабом сводку ночного прорыва.

— У меня только три, скажем так, «домашних заготовки» на, скажем так, послезнании, и одна уже использована, причем небезуспешно, хотя хотелось бы гораздо большего. Но все закономерно — наш флот уступает японскому, как в качестве подготовки расчетов, так и в снарядах. И это факт, против которого не попрешь.

Фелькерзам тяжело вздохнул, закурил папиросу — пыхнул дымком, обдумывая итоги начального этапа сражения, что произошел на двенадцать часов раньше всем известного в будущие времена сражения. И небезуспешного для русских, хотя хотелось бы большего. Но так всегда бывает, в том сущность человеческой психологии.

Ночью в проходе между Квельпатром и островами Гото растянутая цепью эскадра за два часа потопила семь вспомогательных крейсеров, учинив самую настоящую бойню, однако японцы быстро сообразили, что к чему и каково им будет, и бросились в бегство. А возможно были дезорганизованы ранним потоплением собственного флагмана «Тайчу-Мару», шедшего под флагом контр-адмирала Огуру, непонятно зачем ходившего патрулем по центру пролива. Видимо, этот самурай был чересчур храбрым, вот и поплатился за неразумную для его положения отвагу — его труп выловили, зацепив багром с миноносца. Пленных старались брать с каждого потопленного вражеского корабля, на то были даны особые указания.

Вроде надо ликовать, радоваться и прыгать от счастья, что удалось