хирургов.

Не разрешит пользоваться анаболиками и допингами.

Он должен быть тем, кто он есть.

Он должен бороться за свою жизнь.

Он должен научиться сам, отвоевывать себе место под солнцем.

Он будет жить в согласии с самим собой и этим миром.

Он будет лучше, чем они.

Он пойдет дальше и успеет больше.

— Мальчик… — Нежно выдохнул Джон.

— А если девочка? — Насупилась Афелия. Джон Афелии не ответил. Он уже все для себя решил. Он уже все понял. Он сграбастал Афелию, за талию. Легко перекинул ее через плечо и припустил рысью к одиноко стоящему под звездами надувному домику.

Никаких пробирок — Билось в голове. — Никаких генных заказов и проектирования.

Никаких запланированных мутаций.

Он должен быть настоящим.

Он должен быть человеком.

Половина, в котором — он Джон, половина — его замечательная, его непредсказуемая, его любимая Афелия.

Он ворвался в домик, широко распахнув двери свободной рукой. Положил драгоценную ношу на упругий пол и стал бережно снимать с Афелии платье.

Афелия, покорная, и от этого еще более вожделенная — не сопротивлялась.

Она вытянулась в струнку, помогая тем самым, освободить себя из не слишком стеснявших ее одежд и с удовольствием прильнула сладкими губами к губам Джона.

— Пусть будет так как будет! — Мелькнула в мозгу Джона замечательная мысль. Эта мысль приходила ему в голову чрезвычайно редко. Он порадовался ей словно лучику восходящего солнца.

— Впереди рассвет. — Вот, что было важным. Вот что было главным. Нет ничего важнее того, чтобы впереди всегда был рассвет. Чтобы впереди всегда было чудо.

Они любили друг друга с пылом и страстью пятнадцатилетних юнцов, с опытом взрослых людей и с нежностью параноиков — филантропов.

Они знали толк в сексе, но они не занимались сейчас сексом, они любили друг — друга, так как любили когда — то очень давно.

Не изобретая новых поз и не вычисляя ритм движений.

Они наслаждались друг другом, они отдавали себя, они требовали для себя.

Они купались в новых или старых, но совершенно забытых ощущениях друг друга.

Запахах тел, упругости кожи, жарком и прерывистом дыхании.

Они занимались любовью долго. Изнуряя друг друга до бессилия, до полного изнеможения, но не находя в себе сил остановится.

Они так и уснули, тесно переплетенные, среди разбросанных по всему домику одежд, абсолютно счастливые, абсолютно уверенные в том, что будет «завтра»…

Однако…

Глава 7

— Одна-а-а-ко… — С завистью произнес Семен Семенович, просмотрев запись в третий раз. Первый раз он ее смотрел почти без ускорения. Второй и третий на ускоренном просмотре, останавливаясь только на самых красноречивых и возбуждающих кадрах.

Семен Семенович хорошо знал о воздействии общества материализованных субъектов на гормональный обмен человека, и ему самому давно хотелось попасть за Периметр.

Врачи констатировали многие факторы этого воздействия и характеризовали их исключительно как положительные.

Шести часового общения с субъектом хватало для того, чтобы излечить многие заболевания нервной системы. Восстанавливался сон. Нормализовалось давление.

О репродуктивных функциях Ходоков, так сотрудники Заведения называли специально подготовленных ребят-испытателей, ходили легенды.

В том, что эти легенды имеют под собой веские основания Горобец только что убедился.

Оба американца и мужчина и женщина имели по прибытии, по крайней мере по одной пагубной привычке от которой избавились практически мгновенно.

Водно-солевой обмен, в котором у обоих были обнаружены сбои — нормализовался.

Вот только спектральный состав астрального тела приобрел некий для них не характерный рисунок.

Ничего фатального, кроме того, он стал замечательно стабильным и активным, но по спектру все — таки чуть изменился.

Чем это может грозить самим американцам — Горобец не знал.

Да как, собственно, не мог знать ни один сотрудник Заведения.

Даже сам Самуил Яковлевич Рудинштейн не мог предположить всех следствий проявления обнаруженного им эффекта на человека.

Для этого, собственно, и были собраны в Заведении полторы тысячи самых замечательных голов страны. Не смотря на опасения руководства, Семен Семенович уже трижды писал заявления с просьбой об участии хотя бы в качестве наблюдателя в одной из экспедиций Ходоков. Но Центр подготовки каждый раз заваливал его на медкомиссии. Шалило сердце, и вестибулярный аппарат не слишком нужный в кабинетной работе подводил его на центрифугах.

Аргументация того, что все эти болячки исчезнут, как только он вступит в контакт с субъектами, медицинских светил не убеждали. В Ходоки брали лишь самых отъявленных здоровяков либо тех, кто имел нарушения здоровья соответствующие программе исследований.

Сердечники должны были пойти за Периметр в следующем квартале. Семен Семенович надеялся, что теперь его просьба будет наконец то удовлетворена.

Однако… Однако, квартал это много. Это три месяца и его работу за него никто не сделает. Он глубоко и прерывисто вздохнул, поднялся с дивана и отправился в ванную комнату, притороченную к кабинету для того, чтобы смыть с лица плотоядную улыбочку, а с души нехорошие неправильные эмоции.

Начальник даже, если он не «Сам» должен быть начальником. Он должен быть средоточием благоразумия и уверенности для своих подчиненных, а тут, могло случится так, что он проявив слабость, он окажется не соответствующим занимаемой должности.

Семен Семенович прошел в ванную снял влажную рубашку, брюки, скинул домашние туфли и забрался под душ.

Он жестоко добавлял кипятка до тех пор пока мог держать температуру, а затем включал холодную воду которая вызывала едва преодолимое желание выпрыгнуть из собственной кожи. Столь активные воздействия на сенсорику принесли ему явное облегчение.

Семен Семенович выбрался из душа и завернулся в большой махровый халат. На его правильном лице уже проступили неподдельная суровость и преданность великому делу Рубинштейна.

Горобец двинулся к письменному столу и пошелестел листиками последних донесений с Периметра.

Все происходило, так как предполагал Самуил Яковлевич.

Субъекты, материализуясь особенно активно, уже сосредоточились в ближайшей от эпицентра определенности точке Периметра.

Пограничники, постоянно меняя модуляцию проекторов, еще удерживали субъектов внутри Периметра, но сдерживание не могло быть бесконечным.

Каждая из комбинаций модуляции долго рассчитывалась и согласовывалась, проходила жесткий контроль и испытания.

Но, одной комбинации модуляции хватало не более чем на три-четыре часа сдерживания.

Субъекты с удивительной изобретательностью придумывали способы прорваться за Периметр, и открытая карта модуляции уже не представляла для них препятствий.

Семен Семенович дал задание Полякову — командующему Периметром сократить время действия одной карты модуляции на участке сосредоточения субъектов до одного часа, но эта мера давала исключительно выигрыш по времени, не решая проблему кардинально.

Вот шифрограмма с НП западного — В квадрате 313 сосредоточены субъекты, характеризуемые по каталогу определений как: «Конек-горбунок», «Двое из ларца одинаковых с лица»,