– Все вместе.

Она спросила со вздохом, сплетя пальцы под подбородком:

– Значит, я одна считаю себя скверно одетой дылдой?

Шарль Геликян достал из внутреннего кармана пиджака сигару.

– В любом случае твоя мать в этом не виновата.

– Разве я утверждала обратное?

Отчим Дианы сжал пальцами сигару, хрустнув листьями.

– Она передала мне ваш… разговор.

– И напрасно.

– У нас нет секретов друг от друга. Сибилла звонит тебе, оставляет сообщения, а ты…

– А я не хочу с ней говорить.

Отчим недовольно взглянул на Диану:

– Ты ведешь себя просто нелепо. Сначала отвергаешь ее сочувствие, а теперь, когда Люсьен начал поправляться, замыкаешься в молчании…

– Давай оставим этот разговор. Я не за тем сюда пришла.

Шарль выставил перед собой открытую ладонь, давая понять, что сдается, подозвал официанта и сделал заказ. Кофе для себя. Чай для Дианы.

– Ты хотела меня видеть – и по срочному делу, если я правильно понял. Что случилось? – сухо и жестко спросил он.

Диана исподлобья взглянула на отчима. Воспоминание о прощальном поцелуе на лестнице заставило ее покраснеть, она почувствовала смятение и постаралась сосредоточиться на разговоре.

– Однажды ты в моем присутствии рассказывал о гипнозе и сказал, что иногда прибегаешь к этому методу.

– Верно. Если у пациента логоневроз или он страдает немотивированными страхами, гипноз незаменим.

– Ты упомянул, что гипноз обладает неограниченными возможностями, если надо покопаться в памяти.

– Люблю иногда прикинуться специалистом, – с иронией бросил Шарль.

– Я помню, ты объяснял, что гипноз способен превратить память человека в камеру, направленную на воспоминания, и что мы, сами того не зная, храним в подсознании мельчайшие детали пережитых событий. Детали, которые никогда не всплывают на поверхность сознания, но остаются вот здесь, в голове. – Диана постучала указательным пальцем по виску.

– В тот вечер я явно был в ударе.

– Я не шучу. По твоим словам получается, что под гипнозом можно воскресить эпизоды прошлого, выделяя те или иные моменты и укрупняя ту или иную деталь. То есть использовать свое сознание как видеомагнитофон, останавливаясь на отдельных кадрах, меняя фокус изображения…

– К чему ты все это говоришь? – Шарль больше не улыбался.

Диана продолжила, проигнорировав вопрос:

– Ты упоминал психиатра – лучшего, если верить тебе, гипнолога Парижа, который проводит подобные сеансы.

Шарль повторил, повысив голос:

– Чего ты добиваешься?

– Мне нужно с ним связаться.

Официант поставил на стол тяжельш серебряный поднос. Блестел черным глянцем кофе, мерцал рыжим золотом «Эрл Грей». Ароматы смешивались в божественную композицию. Разлив напитки по чашкам, человек в белом удалился, и Шарль спросил:

– Зачем?

– Я хочу под гипнозом восстановить сцену аварии.

– Ты сошла с ума.

– Мама явно имеет на тебя влияние – это ее любимое определение в мой адрес.

– Что ты ищешь?

Диана вспомнила потерянный взгляд Марка Вуловича, проведенный ею хронометраж, и у нее сложилась та же версия: попытка убийства, замаскированная под аварию с участием нескольких человек.

– Факты не сходятся.

– Какие факты?

– Ремень безопасности, – отчеканила она. – Я уверена, что пристегнула Люсьена.

Ей показалось, что Шарль испытал облегчение.

– Послушай меня, дорогая, – примирительным тоном произнес он, – я понимаю, что эта история не выходит у тебя из головы, но…

– Нет, это ты меня послушай!

Диана поставила локти на стол и наклонилась к отчиму:

– Ответь честно: ты считаешь меня чокнутой?

– Боже упаси!

– Тебе известно, что я много раз попадала в клинику с нервным срывом. Ты даже помог мне скрыть это обстоятельство при заполнении бумаг на усыновление. Так вот: я хочу знать, как ты оцениваешь мое психическое состояние сегодня. Я здорова?

– Да.

Диана уловила в голосе отчима колебание.

– Есть какие-то «но»?

– Ты осталась… оригиналкой.

– Я хочу получить недвусмысленный ответ. Полагаешь, эти срывы не прошли для меня бесследно, или я действительно в порядке?

Шарль затянулся сигарой, выдохнул дым и ответил:

– Ты в полном порядке. В тебе нет ни грана эксцентричности, ты больше не сумасбродка. Ты рациональна. Прагматична. И далее излишне педантична в том, что касается порядка вещей. Ты истинный ученый.

Диана улыбнулась – впервые за весь разговор, потому что не сомневалась в искренности Шарля.

– Тогда как ты объясняешь тот факт, что я забыла пристегнуть малыша? – спросила она.

– Мы много выпили, было поздно, и…

Диана так саданула кулаком по столу, что зазвенела посуда. На них оглядывались.

– Люсьен – главное в моей жизни! – закричала она. – Он – лучшее, что я сделала с тех пор, как научилась принимать решения. Неужели ты всерьез думаешь, что из-за нескольких бокалов шампанского я могла забыть об элементарной предосторожности? И бросила сына на заднее сиденье, как рюкзак?

Шарль сжал пальцами сигару.

– Ты не должна терзать себя, снова и снова возвращаясь к тому страшному дню. Нужно перевернуть страницу и жить дальше. Ты…

– Ладно. – Диана схватила свой плащ. – Я думала, что могу на тебя рассчитывать, но ошиблась. Ничего, найду кого-нибудь в справочнике…

– Его зовут Поль Саше.

Шарль достал визитку и отделанную слоновой костью ручку и записал на обороте карточки адрес.

– Поль очень занятой человек, но, если ты позвонишь ему от моего имени, он сразу тебя примет. Будь осторожна: этот человек – прожженный бабник. Когда он преподавал, то всегда вел себя как вожак стаи: крутил роман с самой красивой девушкой – мнение остальных его не волновало.

Диана не улыбнулась и не поблагодарила – просто сунула карточку в карман и сказала:

– В тот вечер меня смутило кое-что еще.

– О чем ты говоришь?

– О том, что ты поцеловал меня, прощаясь на лестнице.

Шарль недоуменно поднял брови и принялся поглаживать бородку.

– Ах, это… – тихо произнес он. Диана не спускала с него глаз.