Его визиты стали регулярными. Он бронировал весь отель и бар на одну ночь, приглашал в него всех местных алкоголиков и бурно провожал себя в клинику. Нам было не очень удобно перед соседями, но два раза в год они могли это потерпеть.

Так продолжалось три года. Летом 2014 года он вновь приехал на аукцион. Правда, на этот раз он попросил меня встретить его в аэропорту. Константин был наш постоянный клиент, и я не могла не поехать. И да, мне было приятно, что он именно меня попросил его встретить.

Из багажа у него был только чемодан и увесистый рюкзак фирмы Diesel.

– Сначала в банк, Мадлен, – попросил он. Хотя я не собиралась работать таксистом, мне пришлось уступить его просьбе.

Подъехав к банку возле Стадс-парк, Константин попросил сопроводить его. В банке нас уже ждал управляющий. Проводив нас в подвальное хранилище, сотрудник банка ушел, оставив меня в недоумении, а его в состоянии решимости.

– Мадлен, в этом рюкзаке один из самых больших алмазов, которые когда-либо видел за свою жизнь! Я привез его сюда, потому что ты единственная, кто может помочь мне им распорядиться. Я назвал его в твою честь. И в контракте на продажу указал, что бриллиант тоже должен будет носить имя Мадлен. Я боюсь, что, напившись сегодня, я потеряю его и окончательно разрушу свою жизнь. Завтра у меня начинается последний курс реабилитации. В декабре, когда я вернусь сюда, мы сможем выставить его на аукцион и начать новую жизнь. Поверь, ты не прогадаешь. Я сделаю твою жизнь счастливой и беззаботной!

Что я могла возразить? Я любила его, я тоже хотела изменять жизнь, мне нравился этот план.

Константин раскрыл рюкзак и выложил в специально подготовленный банкиром ящик несколько странных камней, один из которых привлек внимание. Он был похож на кусок красного стекла, мутный и почти правильной кубической формы.

– Это самый дорогой алмаз. – Константин взял камень. – Сейчас размер его около 10 карат. После продажи он может стоить до пяти миллионов долларов!

Пять миллионов долларов! У меня даже закружилась голова. Константин положил камень обратно в ящик, закрыл его на два ключа. Второй ключ он отдал мне.

– Теперь я спокоен. Взять его самостоятельно не смогу, как бы пьян я ни был.

Выйдя из банка, я отвезла Константина в «Гранд Крю», а сама, не желая видеть предстоящую вакханалию, уехала в Эландие, в свой новый дом, который остался мне после развода.

Следующим утром Константин уехал в клинику, оттуда домой, в Кимберли. Мы общались с ним часто через Фейсбук. Он сообщал мне о каких-то событиях и рассказывал о наших будущих планах. Мы договорились прокатиться на всех колесах обозрения, которые были в столицах мира. По словам Константина, нам на это потребовалось бы не меньше десяти лет. Я была не против.

И всегда конце сообщений мы посылали друг другу фотографии наших ключей.

Это было лучшее время в жизни.

Зимой он по старой традиции забронировал отель с 23 декабря на неделю. Была небольшая проблема, потому что одна из комнат была уже забронирована на Рождество, но Константин связался с этими клиентами и снял им королевский сьют в Хилтоне. Он хорошо тратил деньги.

20 декабря Константин перестал отвечать на мои сообщения. Я особо не переживала, так как понимала, что перед переездом у него, скорее всего было много дел и просто не было времени.

23-го он не приехал. И 24-го тоже.

Я позвонила в его контору, долго никто не отвечал, пока наконец звонок не переадресовали на мобильный его секретаря. Она сказала мне, что Константин уехал с семьей на Мадагаскар и поэтому перенес приезд на 27-е. Я была в бешенстве. Оказывается, несмотря на заверения, что он не общается с семьей уже пять лет, он спокойно продолжает проводить с ней праздники.

Рождество в семье прошло в тишине и недоумении. Родственники пытались меня развеселить, но получалось это плохо.

Естественно, к 27-му я сдала два номера, чтобы они не простаивали в Новый год. Я решила оставить ему только этот номер на втором этаже – тот самый, в котором сейчас живете вы.

Но он не приехал ни 27-го, ни 28-го… 31 декабря я вновь позвонила в его контору. Ответила все та же секретарша.

– Простите, вас беспокоят из Антверпена. Мистер Константин забронировал номер на две недели и до сих пор не приехал. Спросите у него, может быть мы можем пересдать его номер. – Я была взбешена от ненависти к самой ситуации. Несмотря на свое мерзкое поведение, Константин опять заставил меня звонить ему.

После пятисекундной паузы секретарша сказала:

– Я думаю, он не против.

– А вы можете сказать, приедет ли он после Нового года?

– Нет, не думаю. Мистер Константин умер три дня назад.

– Что?

– Он случайно упал с колеса обозрения в Кейптауне. Или не случайно… Его кремировали сегодня.

В этот момент мир потерял все краски. Нет, это не фигура речи. От переживаний я мгновенно перестала различать цвета. Мир стал для меня абсолютно монохромным. Я даже сейчас не различаю половину цветов. Поэтому все говорят, что я сумасшедшая и потому одеваюсь безвкусно и аляповато.

Через месяц ко мне приехали представители его жены. С ними был адвокат, который пытался узнать, у кого мог быть второй ключ от сейфа, который нашли при нем после гибели. Естественно, я им ничего не сказала. А почему? Она совершенно не следила за ним, он пил и вообще был несчастен. Дарить ей бриллиант просто потому, что он не развелся с ней? Ну уж нет.

И вот уже почти пять лет я хожу мимо банка в Стадс-парк и понимаю, что там, в подвале, лежит алмаз Мадлен, который мог сделать меня богатой, а сделал несчастной.

* * *

Прошло чуть больше часа с того момента, как я пришел в «Гранд Крю» в надежде переодеться, выспаться, погулять и узнать секрет льежских вафель. Ничего из перечисленного я не успел. Но, черт возьми, этот час можно смело назвать самым насыщенным в моей жизни. Я сидел не в силах пошевелиться. Мадлен казалась мне абсолютно беззащитной, несчастной девушкой, ставшей жертвой любви, страсти и обманутых надежд. Все свои грязные мысли я стыдливо спрятал в самые глубинные места совести, понимая, что они будут еще долго терзать меня.

Незаметно для меня, да и для Мадлен, тоже дверь открылась, и бар наполнился удивительным пьянящим запахом сдобного теста. На пороге стояла Гретта – обладательница того самого секрета.

– Goedemorgen, lieverd. – Голос похожий как две капли воды на звонкий колокольчик Мадлен, немного сбил меня с толку.

– Алекс, это моя сестра, Гретта. Она принесла вафли. – С каждым словом размеренная речь Мадлен вновь обретала беззаботный тон, для которого явным камертоном служил голос сестры. – Гретта, Алекс приехал из России за секретом льежских вафель. Расскажи ему, в чем кроется ваш секрет?