Глухой удар об асфальт за окном разрезал масляную тишину жаркого июльского дня. Роман и Ксения одновременно повернули головы к открытому окну. В груди у девушки засаднило. Чувство неминуемой беды засело в солнечном сплетении, как отравленная стрела. Она встревоженно подняла глаза на мужчину.

— Рома, у меня дежавю.

Он подошёл к окну и осмотрелся:

— Что за отделение над нами?

— Сосудистый центр.

Роман легко перемахнув подоконник выпрыгнул во двор.

— Кто-то выпал из окна. Не смотри туда.

— Вообще-то я врач, ты забыл? — Ксения перекинула ноги на улицу, — помоги мне. Нужно срочно глянуть что с ним.

Спрыгнув из окна на руки Роману, Ксения опустилась на колени перед пострадавшим. Он лежал на спине с неестественно раскинутыми руками, голова была свёрнута на бок. Изо рта и ушей вытекали тонкие струйки крови. Привычным движением девушка попыталась нащупать пульс на сонной артерии. Безуспешно. Проверила реакцию зрачков на свет, послушала дыхание.

— Ну что там, Ксюш?

— Ты же видишь, ничего хорошего. Он погиб. Скорее всего, перелом основания черепа и верхних шейных позвонков. Мгновенная смерть.

— Н-дааа… Надо в полицию звонить.

— Подожди, нужно подготовиться. Минут через десять позвонишь. Сначала сообщи Юре. А я пошла в приёмку. Пусть тело хоть простынёй, что-ли, накроют. Трогать же нельзя. Потом надо в отделение. С лечащим врачом поговорить и историю просмотреть пока не изъяли. Чтобы косяков не было. Юру и так теперь затаскают по всем инстанциям… Нужно минимизировать риски.

— Хорошо, ты иди, я тут остаюсь. Полицию дождусь. Нельзя покидать место происшествия. Нас с тобой опрашивать будут как свидетелей. Скажу, что тебе плохо стало, отошла.

— Я скоро вернусь. Нужно убедиться, что в отделении всё делали, как надо. А то брату твоему серьезные неприятности гарантированы.

— Ну уж нет. Обломаются. Юрку я в обиду не дам. Ты у нас в этом отношении опытная, поможешь?

— Чем смогу…

***

Лечащий врач, худенькая белокурая девушка, старалась держаться, но было видно, что ей нелегко даётся деланое хладнокровие. Она нервно ходила из угла в угол по ординаторской, то хватая, то укладывая на место всё, что попадалось под руку — ручку, телефон, неврологический молоток. Словно пыталась найти себе хоть какое-то занятие, чтобы забыться.

— Присядьте, Ангелина Евгеньевна и, пока не пришла полиция, спокойно расскажите всё с самого начала. У вас есть какое-нибудь успокаивающее? Выпейте, — Ксения указала девушке на диван и вручила стакан воды.

Та сделала несколько глотков и, обхватив плечи руками, начала рассказ.

— У него был рассеянный склероз. К сожалению, первично прогрессирующий. Симптомы появились примерно год назад. Он заметил, что немеют конечности, падает зрение, двоится в глазах. На первичном МРТ были обнаружены множественные бляшки. Повторно, через полгода их стало в разы больше. Вы знаете что это за диагноз? Собственная иммунная система начинает убивать клетки мозга, ответственные за передачу нервных импульсов, заменяя их соединительной тканью. Сейчас, конечно, имеются некоторые препараты, помогающие замедлить процесс, но всё равно, человек неизбежно становится инвалидом.

— А почему вы решили, что это именно рассеянный склероз?

— Ну, как же, всё по протоколу. МРТ, ликвор, доплерография, анализ вызванных потенциалов. Плюс симптоматика. Болезнь быстро прогрессировала несмотря на назначенное лечение. У него начались проблемы с координацией, речью, гипертонус мышц. Сегодня пришли результаты очередного МРТ. Неутешительные. Час назад я их сообщила, — доктор тяжело вздохнула, — Он был неглупым человеком. Понимал, что медленно становится овощем. Видимо, решил покончить с этим одним махом. Жаль, что место выбрал неподходящее…

— А для этого бывают подходящие места? — подняла бровь Ксения, — Как получилось, что он остался один в палате?

— Он был в одноместной, платной.

— И после вас к нему никто не заходил?

— Кажется, санитарочка полы мыла примерно полчаса назад. Но, выпрыгнуть с окна, много ли времени надо?

— Вы правы. А почему на окнах нет решёток?

— Вообще-то у нас сосудистый центр, а не исправительное учреждение.

— Хорошо. Сколько у вас коек на этаже?

— В этом крыле — пятьдесят.

— А больных?

— Сегодня пятьдесят шесть.

— А сколько врачей в день?

— Двое.

— Сколько медсестёр, санитарок?

— Две медсестры, две санитарки.

— Сколько лежачих больных?

— Инсультников, которым совсем вставать нельзя — сорок два.

— То есть на одну медсестру приходится минимум двадцать восемь систем и инъекций? Это если по разу в день. А есть лекарства, которые вводятся по четыре укола в сутки. И ещё надо разложить анализы, таблетки и ещё куча всего. А каждая санитарка должна двадцать один раз поменять памперсы, постель, помыть и покормить больного? И всё это, выслушивая жалобы от недовольных пациентов.

— Ну, получается так. Девочки к вечеру ног не чуют. И на одного врача приходится двадцать восемь больных. Которых нужно посмотреть, опросить, сделать назначения, написать дневники, на кого-то эпикризы…

— А почему так мало медиков на такую ораву пациентов?

— Не знаю, вроде, больше по штату не положено.

— Хорошо, Ангелина Евгеньевна. Вот всё то же самое расскажете полиции под протокол. А если не будут задавать такие вопросы, как я, нужно самой их озвучить. Мы с Романом Александровичем постараемся присутствовать на допросе, но гарантировать, что нас пустят, не могу. Поэтому сейчас мы с вами проговариваем, правильные ответы. Я не заставляю вас что-то придумывать. Говорим только правду. Просто заостряем внимание на проблемах, из-за которых произошло это несчастье. Высокая нагрузка на персонал и кадровый дефицит. И историю болезни дайте мне, пожалуйста. Давайте вместе посмотрим, не нужно ли что-нибудь поправить.

Юрий, скрестив руки на груди, сидел в кресле и хмуро смотрел на Романа и Ксению. Настроение было — паршивее некуда. Только что звонила какая-то журналистка из жёлтого издания, задавала провокационные вопросы, довела практически до белого каления. Юрий довольно грубо ответил ей и бросил трубку. А теперь переживал по этому поводу.

— Ну что, товарищи эксперты, давайте, громите меня. Тыкайте носом. Что я не так организовал? Кого не привлёк, не проинструктировал? Рома, ты, как бывший сотрудник полиции, допрашивай меня.

Ксения неторопливо прохаживалась по кабинету: