— Просто мы исповедуем разные принципы в этой игре, — пояснил Аластер. — Ваша школа позволяет свободно оперировать невероятными силами Мага, Дракона и Императора и ничего не говорит о том, какая расплата ждет такого отчаянного игрока. Вы как бы предпочитаете забыть об этом, но ведь подобное отношение — отнюдь не выход. И даже не способ выиграть партию. — Тут он обернулся уже к Трою и сказал, внимательно глядя юноше прямо в глаза: — Есть силы, которые лучше не тревожить до самого последнего, самого отчаянного момента. А когда он наступит, следует хорошенько подумать, прежде чем прибегать к этому средству. Иначе на вашем пути появится Закономерность и потребует удовлетворения, ибо игра построена по нехитрому принципу обязательной компенсации: если ты что-то берешь, то обязан что-то отдать взамен. Пустоты мир не терпит.

— Можно, я задам вам один вопрос? — собрался с духом Трои.

— Конечно, мой мальчик.

— Почему в игре морогоро нет фигуры Шута? — и, заметив, как изменилось лицо великана, испуганно спросил: — Я нарушил правила вежливости?

— Нет, нет, конечно. Просто вы первый человек, который меня об этом спрашивает. А между тем, давным-давно такая фигура была, но после ее убрали — она была еще более капризной и сложной в использовании, нежели пресловутая Закономерность.

Затем граф отправил племянника по какому-то делу, а сам обратился к герцогу:

— Сыграем еще?

— С радостью. Кстати, Шовелен, у вас прекрасный племянник, и я думаю, что вы очень беспокоитесь о его будущем. У вас ко мне дело?

— Вы так проницательны, что пугаете меня, право слово. Но это действительно так. И если я не сильно буду докучать вам своими разговорами, то я не желал бы лучшего собеседника и советчика. В том случае, если вы согласитесь дать мне этот совет.

Герцог утвердительно кивнул.

— Я достаточно долго наблюдал двор короля Альворанского, посетил достаточно много других стран, чтобы сделать вывод, что Трою нужно перебираться в Великий Роан. Он не похож на своих соотечественников — слишком мечтателен и непосредственен. Не могу сказать, что он образован, но постепенно начинает понимать, что знания необходимы. И теперь занимается гораздо прилежнее, нежели раньше. Буду откровенным с вами: я мечтаю, чтобы он служил при дворе императора.

— Отчего же вы не поговорите с князем Даджарра? Или с кем-нибудь из других вельмож? Я имею в виду, официально.

Я ехал сюда именно с такой идеей: воспользоваться своим положением, добиться приема у одного из министров, возможно, даже у самого императора, если представится удобный случай. А теперь вот, кажется, цель так близка, а я не могу заставить себя сделать это.

— Почему?

— Мне кажется, что Трои не заслуживает такого отношения. Если он окажется в бесчисленных рядах тех, кто, пользуясь протекцией, рвется к богатой кормушке, ни он, ни я этого себе не простим.

— Разумное решение, — одобрил герцог. — Но ведь мечта осталась?

— Да, — твердо сказал граф. — Мечта осталась. Мальчику нечего делать при альворанском дворе.

— Вы мне очень симпатичны, граф, — молвил Аластер. — И не то чтобы я хотел быть вам полезным, скорее, мне нравится сама мысль, что вы и ваш племянник останетесь здесь. Ортону нужны умные и преданные люди, а в вас обоих я нахожу и то и другое качество. Поэтому я не обещаю ничего конкретного до тех пор, пока не переговорю с князем Даджарра, а после мы продолжим эту беседу.

Посол встал со своего места и отвесил великану герцогу церемонный поклон. Затем удобно уселся и принялся рассматривать доску, чтобы сделать первый ход. Он хотел сыграть как никогда взвешенно, блестяще и неожиданно, но ему не удалось даже сосредоточиться.

К ним подбежал взъерошенный слуга и кинулся к герцогу с невнятными криками:

— Там, ваша светлость, там!.. Пойдемте, умоляю вас!!! Пойдемте быстрее!

Он лежал на боку, неестественно и странно выгнувшись, так что лицо его было обращено к небу. Одну руку он подмял под себя, пальцы другой, прижатой к груди, были стиснуты в кулак. Черные волосы разметались по малахитовым плитам, синие глаза были широко раскрыты, и в них навсегда застыло обиженное выражение.

Император был мертв. Когда Шовелен увидел это изогнутое тело, этот остекленевший взгляд и блеклые, почти белые губы, ему сделалось дурно, будто он нашел здесь не чужого владыку, а своего обожаемого Троя. У него заныло сердце, и он отвернулся, чтобы не смотреть. К его величайшему удивлению, Аластер оставался невозмутимым. Он положил свою стальную ладонь на плечо дрожащего, словно в лихорадке, слуги.

— Тихо, успокойся. И отвечай на вопросы.

— Да, да, ваша светлость.

— Кто еще видел императора мертвым?

— Не знаю, ваша светлость. Он вышел на верхнюю террасу подышать воздухом после малого приема. Велел мне принести сюда шипучего черного и ту книгу, которую он сейчас читает. Когда я вернулся. Его величество уже… уже… — Слуга начал заикаться и захлебываться слезами.

— Тихо, тихо, — еще раз повторил герцог, и Шовелен почувствовал, что и на него действует умиротворяюще этот мощный, бархатный голос.

Тем временем неведомо откуда взявшиеся гвардейцы оцепили лужайку под террасой, встали у дверей, ведущих на нее, а также преградили все входы и выходы из этой части апартаментов. Двое подошли к Аластеру и остановились возле него, готовые выслушивать приказания.

— Этого человека изолировать от остальных, — распорядился герцог, указывая на слугу.

Тот задохнулся от ужаса, но Аластер пояснил:

— Я ни в чем тебя не обвиняю, однако настоящий убийца может захотеть избавиться и от тебя, поэтому лучше тебе побыть под надежной охраной.

— Как прикажет ваша светлость.

— Ступай и будь покоен — император не забудет тебя, если ты ни в чем не виноват.

— Но?! Но как же…

— Ты разве не помнишь, что император бессмертен? — внушительно произнес Аластер. — Ступай, не медли. Впрочем, ответь сразу, какую книгу читал государь?

— Историю принцессы Эмдена и доблестного вождя горцев из Уэста. Государь говорил, что это его любимая трагедия.

— Это книга Айанте? — спросил герцог, демонстрируя свое знание старинной литературы.

— Совершенно верно, ваша светлость. Государь просил том из собрания сочинений, а не отдельное издание, хотя у нас есть одно — очень редкое, с гравюрами.

— Достаточно, — прервал его Аластер. — Можешь идти. Спотыкающегося слугу увел один из гвардейцев.

— А ты, — обратился Аластер ко второму, — приведи сюда Сиварда Ру, Аббона Флерийского и Аббона Сгорбленного. И зайди за шутом Ортоном: мозги этого малого нам сейчас очень пригодятся.

Когда гвардеец отправился выполнять эти распоряжения, герцог обернулся к послу Шовелену:

— Теперь мне необходимо обсудить все увиденное с вами, дорогой граф.