С одной стороны, можно сказать, почти рядом зеленела и голубела гладь Красного моря. Здесь горные склоны резко обрывались, и внизу открывался чарующий вид на залив и прибрежный оазис с его цветущими зелеными садами, высокими пальмами и современными белоснежными строениями.

Бескрайним желтым ковром раскинулась Синайская пустыня, а справа начинали громоздиться сумрачные каменные глыбы самой причудливой формы. Именно здесь, в этих краях вершились запутанные события человеческого бытия, кипели такие страсти, что до сих пор у всего человечества захватывает дух.

Мифы настолько отвлекли Даниста от реальности, что он даже не заметил, как верблюды, подстегиваемые Салимом, двинулись дальше. Беглец лихо спрыгнул на песок и сразу почувствовал, как ноги по ступни ушли вглубь и сковали движение. Не увязнет ли он окончательно в этом райском уголке, не подчинится ли его безмятежному ритму жизни? Не забудет ли, зачем бежал?

Его мысли прервал громкий голос бедуина.

– Вот, привел вам сумасшедшего туриста, – похвастался Салим перед выскочившими из будки израильскими пограничниками, тыча пальцем в Даниста. – Представляете, парню захотелось передвигаться на верблюдах, как в давние века. Замучил совсем. И меня, и верблюдов.

Пограничники и бедуин дружно засмеялись.

«Тоже мне, конспиратор», – рассердился Денис, отлично сознавая, что его тут точно запомнят.

Расплатившись с проводником, Денис протянул пограничникам паспорт и попросил ближайшего вызвать к погранпункту такси.

– А может, и дальше на верблюдах? – пошутил израильтянин, которому было явно скучно. Обычно оживленный пост был практически свободен от туристов.

Он мельком взглянул на первую страницу паспорта и бегло пролистал другие.

– Вы думаете, можно? – наигранно оживился Денис, чем вызвал откровенный, но деликатный смех молодых пограничников.

– Мы пошутили, – сказал один из них. – Через четверть часа отсюда до центра Эйлата отправится автобус. Счастливого пребывания в Израиле.

«Не так страшен черт, как подготовка встречи с ним», – переиначил «турист» слова известной поговорки.

Он спрятал паспорт в карман куртки и уверенно зашагал в сторону автобусной остановки.

Уже через час Денис Данист – бывший олигарх и беглый заключенный – стоял у ворот своей виллы в районе Шахамона, что ближе к возвышающимся над Эйлатом горам. Больше по наитию, чем от подозрительности, Денис огляделся по сторонам и ловким движением вынул только ему известный камень из стены, окружающей виллу. Достав из ниши ключи, он так же быстро вернул камень на место и, открыв ворота, вошел в дом.

Упав в кресло, Данист растерянно долго сидел без движения и только вертел головой по сторонам. Вокруг стояла оглушительная тишина, жалюзи полностью спущены, нигде ни единой щелочки.

«Это старик Розенталь, – с детским умилением и нежностью подумал он о друге отца, который еще в 1967 уехал в Израиль и, несмотря на престарелый возраст, последние годы присматривал за особняком. – Как он теперь, после всего, отнесется к персоне Даниста? Газеты наверняка читает. Вряд ли бросится на шею. А когда увидит с китаянкой, то вообще сойдет с ума».

Кстати, который час?

Посмотрев на часы, Денис успокоился. С Лу-Гайде он договорился встретиться в маленьком кафе на променаде в четыре часа после полудня. Время для свиданий явно неподходящее, но зато точно никто не попадется навстречу. В самое пекло здесь не назначают свиданий.

Отлично. Еще масса свободного времени. В Денисе в этот момент активно боролись два чувства: сломя голову бежать в свой подвал-сейф или все же поспать. В доме бедуина ведь так и не удалось соснуть. Какой уж с непривычки тут сон. На шконке в зоне и то было удобнее. В мире все относительно.

Ему показалось, что от дверей, ведущих на задний двор, в сад, доносится какой-то звук. Будто кто-то шебаршит ключом. А еще через мгновение в дверях зала появился сам Розенталь, в котором трудно было узнать приятеля отца. Годы…

Увидев Дениса, тот остолбенел.

– Дядя Шимон! Дядя Шимон! Это я, Денис, что вы так испугались? И откуда узнали, что кто-то в доме?

– С чего ты взял, киндер, что я испугался? Кто еще мог здесь оказаться, кроме тебя? – мгновенно перешел в наступление Розенталь. – Или я не служил в разведке?! Ты мне, киндер, приказал в девяносто восьмом следить за домом. Вот я и слежу. Только я что-то не фокусирую… Ты же, как писали, того… Не знаю даже, как сказать…

– Не бойся, дядя Шимон, я не привидение. И не с того света. Сам же только что сказал, что служил в разведке. Значит, должен соображать. Теперь соображаешь?

Розенталь растерянно стоял посреди зала и не знал, что и сказать. Сомнения вновь одолевали его.

– Тебя, киндер, заслали сюда? Так это же очень хорошо. Будем вместе. Тетя Рива давно умерла…

Теперь Данист уже не знал, что ответить.

– Бедная тетя Рива, – все же нашелся он. – Я ее так любил. Но насчет «заслать», это вы, дядя Шимон, переборщили. Я вам потом все подробно расскажу. А сейчас поймите только одно: я не погиб, как, наверное, писали газеты. Я в бегах! Уже несколько месяцев.

– Ты в бегах? – с нескрываемым сомнением уточнил дядя Шимон. – Тебя же мама с папой не учили этому? Как ты мог убежать? Какая-то заковирика получается.

Обняв старика за плечи, Данист терпеливо повторил:

– Я же сказал вам, дядя Шимон, что позже все объясню. Но сейчас никому о моей персоне ни слова. Ни-ко-му! На то есть веские причины.

– Буду, как щука, – поспешил успокоить старик.

– При чем тут щука? – искренне не понял Денис.

– Видишь ли, киндер, ты родился не в то время. Раньше с твоими папой и мамой мы часто клялись друг другу в том, что, услышав нечто эдакое, будем немы как рыба. Просто так было безопаснее. Следишь за ходом моих мыслей? Щука – это рыба. А я когда-то очень любил щучку фаршированную. Теперь понимаешь?

До Даниста, наконец, дошло, что он не в Сибири и даже не в Москве. Он в Израиле! А здешним людям иногда свойственно не совсем обычно выражать свои мысли. Так что с того?! Теперь и он будет жить среди них.

– Все понял. А сейчас я хотел бы отдохнуть с дороги. Вечером увидимся. Приходите в гости.

Как бы он ни был рад встрече, спать хотелось жутко.

Вечером они действительно сидели втроем за столом, который накрыла Лу-Гайде из тех несметных запасов еды, которыми «на всякий случай» Розенталь пополнял дом сына своих друзей, кстати, предусмотрительно по доверенности оформленный на старика Шимона.

Беглец-олигарх был на седьмом небе от счастья. Он был в кругу близких ему людей, снова обрёл своё богатство, надежную крышу над головой, а главное, мог действовать. Правда, с «действиями» он решил не торопиться. По крайней мере, не со всеми. Сначала хотя бы надо оформить новые израильские паспорта для себя и Лу. Поэтому все трое сошлись на том, что Денис будет до поры до времени оставаться добровольным затворником в собственном доме и максимально соблюдать осторожность.