Показываю на футболку Хоука.

– Что такое Волтеры?

– Сокращение от «Волонтеры», – отвечает он.

– Это крупный колледж?

– Самый крупный, – встревает Кристиан. – С самой лучшей футбольной командой первого Дивизиона ЮВК[8]. Со следующего года мы с Кэмероном будем там учиться. Нас завербовали прошлой осенью, и мы уже подписали заявления о намерениях.

– Поздравляю. Это круто.

– Познакомилась с друзьями парней? – спрашивает Хоук. – После знакомства они оказываются не такими плохими, как о них думаешь.

Иду за близнецами на кухню.

Кристиан открывает холодильник.

– Парни знают, что рядом с Пейтон им лучше вести себя как следует.

Хоук одобрительно кивает.

– Я надеюсь.

И дядя туда же.

Скидываю папину куртку.

– Не нужно за меня раздавать предупреждения.

– Я знаю, но все равно хочу, чтобы парни присматривали за тобой, – говорит дядя.

– Потому что я девочка?

– Да.

Кристиан достает из холодильника упаковку молока.

– Не заводите ее.

Кэм выхватывает молоко у брата и пьет прямо из коробки.

Жду, когда дядя разделит шовинистические взгляды близнецов.

– Потому что ты их кузина, – говорит Хоук.

Кристиан и Кэмерон обмениваются раздраженными взглядами.

Хоук показывает на холодильник.

– Я собирался прикупить продуктов, но твоя мама сказала, тебе нравится готовить, поэтому я решил, что лучше взять тебя с собой. Когда дело доходит до готовки, моя фишка – арахисовое масло и желе.

Кристиан вскидывает голову.

– Ты готовишь?

– Значит, нас ждет что-то круче замороженных обедов? – Кэм улыбается мне, словно я только что рассказала ему о его выигрыше в лотерею.

– Да. Если хотите, могу и вас научить.

Судя по их реакции, похоже, они не умеют готовить.

Кристиан смеется.

– Нет, спасибо. Готовка для девчонок.

Я сердито смотрю на него.

– Надеюсь, это шутка.

– Почему? Девчонки лучше готовят. Это комплимент.

– Нет. Это совсем не так.

Хоук прочищает горло.

– Парни, может, покажете Пейтон ее комнату?

– Хорошая идея.

Кристиан ведет меня по лестнице, а Кэм возвращает молоко в холодильник.

– Подождите, – кричит Кэм вслед.

Хоук качает головой и пропускает Кэма.

Коридор на втором этаже совсем не изменился. На стенах висят фотографии в разных рамках, отмечающие каждый важный момент их жизни – свадебная фотография Хоука и тети Кэти, по дядиному лицу размазана глазурь, а тетя Кэти смеется; тетя в больнице с двумя свертками в руках; маленькие близнецы, все в грязи и с футбольными мячами в руках, и десятки снимков моих кузенов в различные годы на футбольном поле.

Но одна фотография выделяется среди остальных. На ней маленькая девочка с темными каштановыми хвостиками в красной футбольной футболке, на которой белыми буквами написано «КУБА». Одна ее нога стоит на мяче, руки уперты в бока. Возле меня в такой же футболке присел с серьезным выражением лица папа, тем самым создавая резкий контраст с маминой беззаботной улыбкой, когда она засунула голову между нами.

– Это ты, – говорит Кристиан, будто я этого не знаю.

– Спасибо, что прояснил, – дразнюсь я.

– Твой папа очень тобой гордился, – говорит Хоук. Близнецы отворачиваются. Вероятно, думая о моем папе, вспоминают о своей маме. – Он был хорошим, хотя ему пришлось тяжело со мной, когда он начал встречаться с твоей мамой.

– Почему ему пришлось тяжело?

Мама мне что-то рассказывала, но хочу услышать версию Хоука.

– Мы с твоим папой были в одной разведгруппе морской пехоты и дружили – вот тебе уже две причины. Ни один мужчина не захочет, чтобы его младшая сестра влюбилась в морпеха, которого отправляют смотреть смерти в лицо. Я хотел, чтобы она сошлась с человеком, который каждый вечер будет возвращаться домой. Но пригласил на День благодарения твоего папу, и они влюбились друг в друга.

– И тебя это устроило? – спрашиваю я.

Хоук смеется.

– Черт, нет. Когда мы уехали, я надрал твоему папе зад. Вероятно, он мне позволил, так как ожидал этого. Но все равно при каждом удобном случае звонил и приезжал к твоей маме. А потом мне пришлось иметь дело с Сисси. И после некоторого времени я привык.

– И вы остались друзьями?

– Лишь потому, что твой папа был отличным парнем. Ко всему относился с уважением. Он уважал твою маму и меня. А когда сделал ей предложение, перед этим спросил, не против ли я. Сказал, будь у него такая сестра, как твоя мама, он бы тоже не доверял самому себе. И пообещал заботиться о ней.

– Отличная история, пап. А теперь мы можем показать Пейтон ее комнату? – спрашивает Кристиан.

– Ее обставляли парни, – гордо произносит Хоук.

– Спасибо, что рассказали мне их историю.

Хоук кивает.

– Если у тебя есть какие вопросы или ты хочешь знать, что произошло…

– Не хочу. – Одно дело – слушать про моих родителей, но я не хочу знать подробности о смерти моего папы.

– Вот она, – говорит Кэм и отступает, чтобы я открыла дверь в комнату.

Я вдруг начинаю волноваться. В голове всплывают картинки с розовыми оборками и принцессами из сказок. Не уверена, что смогу спать в розовой комнате. Открываю дверь, готовая увидеть спальню с радугами или чем-то таким детским.

Не капризничай.

Но первая мысль – наверное, я вошла не туда. Здесь нет ничего розового или плюшевых игрушек. Белую мебель дополняет небесно-голубой плед и коврик в форме облака с симпатичным лицом в стиле японского мультфильма на нем. Над столом пробковая доска, разноцветные кнопки удерживают наклейку Воинов Блэкуотера, фотографию близнецов с лицами, прижатыми к окну, и старую фотографию меня и мамы.

– Так тебе нравится или как? – спрашивает Кэм.

Самое странное, что здесь мне нравится все. Эта комната не похожа на мою дома, но в ней, в отличие от представляемых мной кошмаров с принцессами, классная атмосфера.

– Здесь очень мило. – Внимательно рассматриваю. – Вы выбирали это вдвоем?

Кристиан перекатывается с пятки на носок, а Кэм изучает коврик.