прочувствовать каждое мгновение, присутствовать в каждый момент родов, независимо от того, насколько болезненными они будут. В последний момент мне пришлось сменить врача – найти такого, кто оценил бы мой подход.

– О, это как и с моими коровами, – сказал доктор. – Эпизиотомия не потребуется.

Румер провела первые полчаса своей жизни наедине со мной и Брюсом на больничной койке, где мы оба безумно влюбились в нашу дочь. Потом я встала, приняла душ, и мы покинули больницу.

Дочь была названа в честь британской новеллистки Румер Годден – на ее имя я однажды наткнулась в книжном магазине, когда мне было трудно подобрать идеальное, единственное в своем роде имя для моего первого ребенка. Мне нравилось быть беременной. Весь процесс – от начала до конца – был чудесным. И меня не задевало, что в течение всех девяти месяцев Брюс постоянно говорил, как прекрасно я выгляжу.

Быть матерью было совершенно естественно. С уверенностью могу сказать – это то немногое, что давалось мне от природы легко. Заботиться о Румер, любить ее и видеть, что она любит меня и нуждается во мне точно так же, как я в ней, было эйфорией. Прошло больше двух лет, прежде чем я стала оставлять Румер хотя бы на одну ночь. Меня ждали два года кормления грудью.

Даже мои испорченные отношения с собственной матерью, казалось, изменились с рождением дочери. Джинни приехала и провела с нами неделю после рождения Румер, и я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь наше времяпрепровождение вместе было лучше. Казалось, будто она смогла закрыть все внешнее в жизни, что у нее не получалось, и полностью посвятила себя этому опыту. Она суетилась вокруг ребенка и много фотографировала – делала то, что делает любая нормальная бабушка. Я чувствовала себя больше матерью и дочерью, чем когда-либо с самого раннего детства. Иногда я думаю: не стоило ли мне пригласить ее пожить с нами, чтобы она взяла на себя роль полноценной бабушки? Возможно, это изменило бы ее жизнь, дало бы ей цель, безопасность и самореализацию, в которых она так нуждалась.

Мне было двадцать пять. У меня за плечами было гораздо больше зрелости, чем у родившей меня восемнадцатилетней Джинни, но я все же была молода. Жизнь перескакивала с одного события на другое очень быстро: только что я планировала свою свадьбу – и вот уже покупаю детскую одежду. Мы с Брюсом стали совершенной парой – получили благословение в виде красивой, здоровой маленькой девочки и имели больше денег, чем каждый из нас мог пожелать в детстве.

Я знаю, что это выглядело как идеальная жизнь. Но вскоре выяснилось, что если у вас внутри колодец стыда и неразрешенных проблем, никакая сумма денег, никакая мера успеха или известности не могут заполнить его.

Глава 12

Вскоре после того, как мы начали встречаться, Брюс купил дом в Айдахо – в городке Хейли в районе Вуд Ривер Вэлли. Он сломал себе ключицу, когда катался на лыжах в соседней долине Сан-Вэлли, и, пока выздоравливал, просто влюбился в тишину, бескрайнее небо и местных жителей, которые безразлично относились ко всему, что связано с Голливудом. Мне тоже там сразу понравилось. Первым делом мы полностью отремонтировали дом – от старого здания осталась только входная дверь, и с тех пор я проводила как можно больше времени в Айдахо, особенно с моими детьми. Он стал моей тихой гаванью, только здесь я чувствовала себя по-настоящему дома. В этом месте есть что-то волшебное: тебя окружают лесистые горы Сотут Рейндж, воздух чист и прохладен, вокруг нет никакого шума, а журчание реки Биг-Вуд умиротворяет и создает ощущение покоя. Румер было всего лишь двенадцать дней, когда мы впервые приехали с ней в Хейли, первые недели и месяцы ее жизни в этом месте были для меня чудесными.

Но через четыре месяца после того замечательного визита моей мамы мне позвонили из полиции. У Джинни была передозировка таблеток, после чего ее срочно доставили в больницу. Она была в порядке, но через несколько месяцев мне позвонили снова: ее арестовали за вождение в нетрезвом виде, она еле стояла на ногах. Поэтому я отправила ее в реабилитационный центр.

Закончив лечение, Джинни первым делом продала желтой прессе информацию по поводу ее выздоровления и наших непростых отношений.

Меня захлестнула ярость. Поймите правильно: я просто ненавижу таблоиды, хотя, наверное, многие подумают, что группа людей, бегающих за тобой с фотоаппаратами, не является чем-то особенным. Пока это не стало частью моей жизни, я не придавала значения ужасу и ярости, которые испытывали другие актрисы, постоянно находящиеся под прицелом объективов кучки парней, я могла пожать плечами и сказать: «А что тут такого?» Но представьте ситуацию: у вас появляется час, когда можно провести время наедине с собой – знаете, это прекрасное чувство, когда ни детям, ни клиентам, ни родителям ничего от вас не нужно, никто не беспокоит по телефону, можно выйти из дома или выехать со двора и просто слиться с миром. А когда тебя постоянно преследуют папарацци, такие моменты никогда не случаются, поскольку они всегда готовы наброситься, как невменяемые, дикие псы, заинтересованные лишь в удачном снимке. После такого можно стать агрессивным почти на экзистенциальном уровне.

Долгое время я уговаривала Джинни не делать этого снова, пыталась объяснить, что неправильно сообщать журналистам подробности моего детства (притом ложные) и что суть существования газет – создание сенсаций на лжи. Джинни соглашалась, но вместо этого начала продавать мои фотографии, очевидно, не уловив главную мысль моей просьбы. У меня есть копия одного письма от ее «агента», который предлагал права на публикацию некоторых моих фотографий журналам Италии, Австралии, Германии, Испании, Великобритании и Франции. В письме все начинается с фразы: «Мать Деми Мур наконец открыла семейный альбом, чтобы показать фотографии своей дочери-суперзвезды!» После чего идет описание восемнадцати ранее неопубликованных фотографий, включая одну со свадьбы с Фредди, которую, как утверждается в письме, я «пыталась скрыть». Также упоминается фотография с нашей с Брюсом свадьбы, снимок, где Брюс и я лежим в джакузи, и еще моя фотография в пять лет на больничной койке с надписью «день, когда она чуть не умерла». Джинни и ее «агент» требовали за эти фото с каждой страны по десять тысяч долларов.

Я уговорила ее не отправлять фотографию Брюса в джакузи и Румер, но не смогла отговорить от продажи остальных, и это вывело меня из себя. Она делала деньги на том, чего я старалась избегать, и на мое противостояние ей уходило огромное количество времени и сил. И по сей день я делаю все возможное, чтобы