Врачи засуетились над ним. Но он сурово отстранил их.

— Ненароков, — тихо позвал военный, — подойди ко мне.

— Да, Ваше сиятельство, — подскочил сопровождающий.

— Вели музыкантам играть барабанную дробь, а солдаты пусть шибче поют. Чтобы не слышали, как стонет их командующий.

— Выполню, Ваше сиятельство, — ответил Ненароков и молниеносно покинул госпиталь.

— Ну, а теперь, братцы, приступайте, — махнул он врачам.

Молодой лекарь взял инструмент и наклонился над графом. Не успел он начать операцию, как грянула громкая барабанная дробь и сразу же запели солдаты. Дружно, во весь голос.

— Молодец Ненароков, — улыбнулся раненый и потерял сознание.

Пашка не отрываясь смотрел за действием. Он словно оцепенел, наблюдая происходящее. Ракурс картины позволял видеть всё до мельчайших подробностей. Он видел, как разошлись все сопровождавшие и как молодой хирург отрезал больному руку. Как уже ненужную, положил её в медный таз и забинтовал страшную рану. Граф был в сознании, но не проронил ни единого стона, хотя операция шла без наркоза. Он лишь время от времени прикрывал глаза от сильной боли, являя собой истинный пример настоящего русского воина, которого ничто не может смутить и тем более победить. Молча слушал песни солдат и бой их барабанов и пару раз даже сумел улыбнуться, видимо, своим мыслям. Даже видавший разное старый доктор, в конце операции сменивший Сухова, не мог сдержать восхищения выдержкой и железными нервами командующего.

Наконец всё было закончено, и доктора оставили графа, перейдя к другим поступившим раненым. Командующий вновь потерял сознание от боли и кровопотери. Пашка, всё это время простоявший в уголке палатки, так и не был никем замечен. Зато сам явно ощущал присутствие других людей рядом. Казалось, что подойди он чуть ближе, то сумеет к ним прикоснуться. Так вышло, что он остался один у стола с раненым. И неожиданно для себя решил проверить, сумеет ли он не только увидеть всё это, но и почувствовать физически своими органами осязания.

Воспользовавшись, что на него так никто и не обращает внимания, он подошёл почти вплотную к столу, где только что проводилась операция. Озираясь по сторонам, Павлуха остановился у раненого и осторожно потрогал стол. Его как током ударило: стол был вполне осязаем, он чувствовал его руками. Значит, это была не просто картинка 3D. А он действительно внутри всего происходящего. Вот это поворот. Новые эмоции захватили Павла. «Ни фига себе, я сумел физически побывать в прошлом. Интересно бы ещё узнать, кто это такой перед ним». Но он не особо хорошо знал историю. Только её материальную часть, с которой соприкасался во время поисков.

Внезапно раненый очнулся, осознанно посмотрел по сторонам и сфокусировал взгляд на Павле. Тот похолодел и попятился задом от офицера.

— Посмотрите, приятель, какая со мной неприятность получилась.

Военный кивнул на свою отрезанную левую руку.

— Дайте мне табачку понюхать.

Павлика едва не парализовало. Он зажмурил глаза и замер на месте. «Блядь!» — пронеслось в голове. «Это всё по правде. А-а-а!» — чуть не закричал он. Усилием воли заставил себя открыть глаза.

— Фууух! — тут же перевёл он дух, увидев перед собой свою комнату. «Блин», — пронеслось в голове, — «блин!» Его потряхивало. В комнату зашла Марина.

— Чё молчишь«? — спросила она. — Я тебя зову, а ты ноль эмоций.

Староглядов перевёл взгляд на неё, потом на монету, спокойно лежавшую на диване, потом снова на супругу.

— Не поверишь, — выдохнул он. — Я только что побывал в прошлом. Монета перенесла меня лет на двести-двести пятьдесят назад. Сначала была как обычно картинка 3D, а потом я действительно оказался там на самом деле. Я мог потрогать предметы, они были настоящими. И меня заметил раненый генерал. Он у меня попросил табаку. Представляешь? Из-за этой грёбанной монеты я перенёсся в прошлое! — никак не мог успокоиться Павел.

Супруга покачала головой и с горечью произнесла: «Совсем ты рехнёшься со своей мистикой». Забыла, что хотела спросить и вышла из комнаты.

Мало-помалу Павлуха успокоился, мысли пришли в обычное, упорядоченное состояние. И он попытался проанализировать произошедшее с ним. «Там промелькнули две фамилии, Сухов и Ненароков, может быть, это неспроста и они имеют к его приключениям какое-либо отношение. Надо будет рассказать об этом Пересвету. Кстати, не забыть ещё поинтересоваться, это его настоящая фамилия или просто „ник“, псевдоним. Так, ещё по поводу послезавтрашней поездки — дрова. Нужно будет заскочить на дачу, набрать там полешек, приготовленных для бани. И раз уж туда поедем, металлоискатель с собой захватить, поброжу немного». С этими мыслями он и уснул.

В Чернозерье Пашка выехал в начале первого. Заправил полный бак и направился сначала к новому знакомому. Тот заранее скинул адрес, куда следовало подъехать. Экипирован он был в новенькую "цифру«.[1] В руках держал два больших баула защитного цвета. Плюсом была любимая всеми копарями штыковая лопата «фискарь».

— Ты что, тоже бродить собрался, монеты собирать? — удивился Пашка.

Тот отрицательно мотнул головой.

— Нет, это для других целей, — туманно произнёс он.

Загрузились и не торопясь выехали из города.

Машин на трассе было прилично, поэтому к назначенному месту прибыли лишь через полтора часа. Пока добирались, Пересвет вертел в руках Пашкину волшебную монету и слушал его рассказ про давешнее перемещение в прошлое.

— Говоришь, одеты были как гусары и драгуны?

— Ну да, словно из "Войны и мира"[2] сбежали«.

— Занятно, — задумчиво размышлял новый товарищ. — Если принять, что это была война 1812 года, то оторвало руку там только, по-моему, одному человеку. По крайней мере, одному из мне известных. Как раз командующему армией. Это был, дай Бог памяти, как уж его звали, двойная такая фамилия.

— Румянцев-Задунайский?[3] — ляпнул первое, что пришло на ум, Пашка.

— Да не, — усмехнулся Александр, — этот товарищ чуть пораньше жил. Толстой, Толстой, — начал вспоминать он. — Во, вспомнил. Остерман-Толстой, герой Отечественной войны 1812 года. Ему руку ядром посекло в сражении. Но он ещё какое-то время руководил боем. И только потеряв много крови, позволил адъютантам увести его в лазарет. Крепкий был мужик. Сейчас, погоди, — достал Пересвет смартфон и залез во всемирную паутину. — Вот, смотри, не похож? — он показал Павлухе портрет человека в военном мундире XIX века.