Анита переезжать не хотела, попросила заделать разбитое окно, но граф сослался на отсутствие в замке запасных стекол, а также на то, что ветер в конце января в этой местности дует преимущественно с запада, то есть в южном крыле Аните и ее близким будет теплее. Последнее звучало откровенно лукаво – ветры дули каждый день по-разному, а камин в новой комнате был покрыт трещинами и нещадно чадил. Но с хозяином не спорят, пришлось подчиниться.

В этом крыле Анита еще не бывала. В нем на первый взгляд не жил больше никто – прочие комнаты были тихи и закрыты на заржавленные запоры. Она подергала засовы, они как будто вросли в пробои – их не отпирали уже много лет. Там и сям виднелась паутина, стены покрывала склизкая плесень, а кое-где и мох. У графа Ингераса не было возможности, а скорее всего, и желания поддерживать в порядке все свое внушительное жилище.

Анита спустилась вниз и натолкнулась там на лохматую островитянку Нова-Лингу. Та несла из погреба, где хранились припасы, лукошко с вилком капусты и еще какими-то овощами. На ее голове, покрытой всклокоченной шерстью, красовался кружевной чепец, чего раньше никогда не бывало. Этот предмет одежды не только не добавлял дикарке привлекательности, но придавал ее внешности еще более несуразный и отталкивающий вид. Увидев Аниту, Нова-Лингу улыбнулась. В ее мине не угадывалось ни грана приветливости, и Анита поторопилась вернуться на верхние этажи.

В замке, как обычно, было темно, а она не догадалась захватить с собой свечу. Вспомнила, что графа нет, и открыла, хоть не без труда, одно из стрельчатых окон в коридоре. Внутрь старинной крепости проник дневной свет. Анита открыла еще одно окно и стала от нечего делать бродить по коридору, разглядывая поблекшие, покрытые ржавчиной доспехи рыцарей, стоявшие в углах, и развешанное на стенах оружие: копья, щиты, мечи… Все эти пережитки прошлого были хорошо знакомы ей еще по Испании, поэтому интереса не представляли. Скоро утомившись смотреть на железный хлам, она подошла к окну и стала глядеть на лес.

Было около четырех часов, а световой день во второй половине января на этой широте заканчивался около пяти. Алекс с графом ушли задолго до полудня и отсутствовали уже без малого шесть часов. В сердце Аниты нарастала тревога. Затея с преследованием Йонуца перестала казаться ей здравой. Горбун опасен и умен, ему ничего не стоило устроить в лесу, где он прекрасно ориентируется, засаду и расправиться с теми, кто собирался расправиться с ним. Аниту ужаснула такая мысль, сразу стало зябко, и она потянулась к створке, чтобы закрыть окно.

Что-то взъерошило волосы на затылке, и в следующий миг в уши ударил резкий стук, а за ним – гулкий грохот. Анита не сразу поняла, что произошло. Бросила взгляд на стену и в двух-трех вершках от своей головы заметила свежее углубление в камне. В коридоре все еще гудело. Анита посмотрела вниз. Под ее ногами лежало копье. Она подняла его. Пяти– или шестифунтовое, кавалерийское, с противовесом и четырехгранным наконечником. Где-то она его видела… Ах да! Оно висело на стене вместе с другим оружием – как раз рядом с углом, где коридор тянулся вправо.

Анита повернулась в ту сторону и убедилась, что копье было кем-то сорвано со стены. Не просто сорвано, но и брошено! Если б не движение к оконной створке, она могла бы уже лежать с раздробленной головой. Такой наконечник запросто пробил бы череп насквозь.

Вот теперь ей стало по-настоящему холодно. С копьем наперевес Анита дошла до угла. Заглянуть за него не хватало духу, но она справилась. Храбро прыгнула вперед, выставив перед собой стальное острие. За углом, разумеется, никого уже не было. Не слышала она и удаляющихся шагов – громыхание упавшего копья, долго метавшееся под высокими сводами коридора гулким эхом, поглотило все остальные звуки.

Чутко прислушиваясь ко всему вокруг, Анита дошла до своей комнаты. Копье так и держала на изготовку, как древнегреческий гоплит, идущий в атаку.

Вероника, деловито протиравшая каминную полку, обернулась, да так и застыла, словно увидела не госпожу, а горгону Медузу.

– Анна Сергевна… что это у вас?

– Так… боевой трофей. – Анита прислонила копье к дверному косяку. – Взяла на всякий случай.

Вероника не сводила с нее расширенных глаз. Она уже стала привыкать, что хозяйка после перенесенной холеры немного не в себе, но сейчас чувствовала, что дело не только в душевном и физическом расстройстве.

Анита, ничего не объясняя, вынула из дорожного чемодана бутылку первосортного андалусийского амонтильядо и сделала три крупных глотка прямо из горлышка. Ей нравилось это янтарное вино с ореховым ароматом, привет от далекой родины, но сейчас куда важнее были не его гастрономические качества, а то, что оно обладало достаточной крепостью, чтобы помочь расслабиться. Такое поведение госпожи укрепило Веронику в уверенности, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Анна Сергевна, вы здоровы? Может, капелек накапать?

– Vete al infierno![3] – огрызнулась Анита и сделала еще глоток из зеленой бутыли.

Дивное амонтильядо оказало на застопорившийся рассудок исцеляющее действие. Анита решила временно выбросить из головы историю с копьем. В данный момент были дела поважнее. Она брякнула бутылку донышком об стол с такой силой, что та чудом не раскололась.

– Вероника, бросай свои тряпки… Бери дрова!

– Дрова?

– Да… И побольше. Бери все, какие найдешь!

– Зачем?

– Не спрашивай. Тащи наверх… на крепостную стену.

Вероника вытаращилась на хозяйку своими коровьими глазищами. Теперь уж она не сомневалась, что у барыни ум зашел за разум. Но Анита не дала ей опомниться:

– Западная стена. Запомнила? Жду тебя там.

И вышла из комнаты, прихватив копье. Вероника, уставясь на закрывшуюся за ней дверь, покрутила пальцем у виска.

На Трансильванию надвигались сумерки, они густели, как студень, и плотно схватывали замок и окружавшую его чащобу. В этой вязкой жиже болталась невесть откуда выплывшая луна.

К вечеру опять раздулся ветер. Верхняя грань замковой стены была широка, но Анита едва удерживалась на ней, скользя по обледенелому камню. Земля отсюда сверху казалась с овчинку. Сорвешься – костей не соберешь.

Наконец появилась пыхтевшая как паровоз Вероника. Она тащила охапку поленьев.

– Где ты так долго? – напустилась на нее Анита. – Складывай сюда… И неси еще. Этого мало!

– Да зачем же столько дров, Анна Сергевна? Вы б лучше в постельку легли, отдохнули… А то тут просквозит ненароком, Лексей Петрович ругаться будут…

– Идиотка! Алексей Петрович в лесу… Через полчаса совсем стемнеет. Что, если они с графом заблудились? Мы должны подать им знак! Понимаешь теперь?

Вероника часто-часто закивала:

– Понимаю… Теперь понимаю… Бегу!

Болтал длинными рукавами заячьей душегрейки, накинутой для тепла, Вероника ускакала за новой порцией дров. Анита, оставшись на стене одна, быстро сложила поленья криничкой и с помощью фосфорных спичек развела костер. Получилось не с первого раза, спички на ветру гасли одна за другой, но терпение и труд, в полном соответствии с русской пословицей, все перетерли, и на стене запылал яркий огонь.