После этого создалось ощущение, что наступила глубокая ночь – тьма сделалась чернильной и поглотила покрытые белыми саванами скелеты деревьев. Анита напрасно вглядывалась туда, где еще минуту назад виднелся лес. Никакого проблеска, никакого ответного сигнала. Да и как Алекс мог подать его? Оставалось полагаться на слух, но мешал ожесточенный треск поленьев, пожираемых жадным пламенем. Анита подбрасывала их не жалея, лишь бы огонь разгорелся как следует.

Прибежала Вероника. Свалила дрова на стену, схватилась рукой за грудь.

– Еще! Еще! – требовала Анита.

– Счас… Дайте отдышаться!

– Некогда! Беги!

Вероника проглотила комок терпкой слюны и помчалась вниз. Анита продолжала колдовать у костра. Волосы ее разметались по плечам, слиплись змейками. Теперь уж она точно походила на ведьму, совершающую средневековый ритуал.

Стало жарко. Анита скинула с плеч соболью шубку, да неудачно – та упала прямо в огонь, вспыхнула, рассыпая искры. Плевать… Анита даже обрадовалась дополнительному топливу. Только б Алекс отозвался!

Дрова таяли катастрофически быстро. Вероника задерживалась. Анита, забыв про опасность свалиться с многофутовой высоты, бегала взад-вперед по стене, с отчаянием наблюдая, как огонь вянет и теряет яркость. Когда служанка, стеная и обливаясь потом, появилась из лаза, Анита вырвала у нее поленья, швырнула их одной охапкой в костер и погнала Веронику обратно.

– Еще! Еще! Мало!

– Не могу больше, Анна Сергевна!.. – Вероника кулем свалилась к ногам госпожи. – Что хотите делайте… не могу!

Анита оставила ее в покое, нырнула в лаз сама. Она не знала, где в замке хранятся дрова (об этом всегда заботилась Вероника), не стала гадать, побежала к своей бывшей комнате, до которой было недалеко. Там оставалась мебель, ее не стали переносить, поскольку новое помещение оказалось обставлено не хуже.

Анита поискала глазами топор или что-нибудь похожее, не нашла. Взялась за стул и со всего маху хватила им об пол. С третьего удара стул развалился на части. Анита проделала ту же операцию со вторым и третьим. Взялась было за стол, но внезапный приступ слабости заставил прислониться к стене. Перед глазами поплыло, комната закачалась. Проклиная болезнь, которая так долго давала о себе знать, Анита постояла с полминуты. Она считала каждый миг, секундомером ей служил собственный пульс. Кровь с шумом билась в виски, секундомер спешил, и Аните казалось, что прошла уже целая вечность. Костер, наверное, угас, остолопка Вероника и пальцем не шевельнет, чтобы поддержать его…

Анита заставила себя отойти от стены. Предметы вокруг колыхались, но уже потише – если представить, что это каюта корабля, то шторм сменился умеренным волнением с высотою волн не более двух-трех ярдов. Анита не стала дожидаться штиля, прижала к себе обломки стульев и на неверных ногах вышла из комнаты. Торопилась, как могла, несколько раз ее сильно шатнуло, она ударилась о бронзовый рожок для свечи, торчавший сбоку, уронила пару обломков. Нагнулась, чтобы поднять, и в глазах вновь помутнело.

– Что вы делаете, сударыня?! – раздался знакомый голос.

О’Рейли! Синим привидением отделился от каменной толщи и подплыл к Аните.

– Извините, сударь, я спешу, – процедила она, поднимая выроненные обломки.

– Не нужна ли вам помощь? – Он протянул руку, но тут же отдернул. – Постойте… Это вы развели огонь на стене?

– Точно так.

– Этого нельзя делать! Ни в коем случае! Вы разве не знаете о предсказании?..

Он понес, захлебываясь, какую-то белиберду, которую Анита слушать не стала – оттерла его в сторону и выбралась наверх.

Костер, к ее великому облегчению, не угас. Вероника тоже не сидела сложа руки, подгребала выпавшие из огня полусгоревшие поленья так, чтобы ни единой унции дерева не пропало даром. Анита вывалила в пламя принесенные обломки, колени ее подогнулись, и она чуть не упала туда же, в сплетение желто-алых, пышущих жаром змей. Спасибо Веронике – поддержала, отвела в сторонку, сунула в руку копье (то самое!) вместо трости. Анита оперлась на него, как старуха на клюку, отдышалась.

Из невидимого во мраке леса раздался выстрел, а за ним еще один. Выстрелы были далекими, но они вернули Аните утраченную энергию.

– Алекс! – завопила она, срывая голос. – Алекс, сюда!

Подбежала к костру, воткнула копье в спинку стула, охваченную огнем, и подняла ее над головой. Стала размахивать, как сигнальщик флажком. На голову сыпались искры, волосы обугливались, но Анита об этом не думала. Алекс… где-то там блуждал в потемках Алекс! Она обязана была указать ему дорогу!

Маневр с костром-маяком, предпринятый Анитой, в самом деле выручил и Максимова, и графа Ингераса. Когда сумрак лег на густолесье, они потеряли лыжню и сбились с пути. Граф хоть и любил темноту, но не обладал способностью видеть в ней. Максимов стал стрелять из револьвера в воздух, понимая, однако, что никто не сумеет прийти к ним на подмогу. Тут-то и различил меж зарослей звезду, оказавшуюся огнем, разведенным на стене замка.

– Вы спасли мне жизнь, – с достоинством сказал граф Аните, едва ступив на порог своих владений, до коих уже не чаял добраться.

Анита, оставив Веронику тушить костер, который, впрочем, к тому времени и так прогорел, спустилась вниз и ждала в зале-прихожей. Максимов крепко обнял и поцеловал ее, она ответила ему тем же. А на реплику графа ответила:

– Вы спасли мою, я – вашу. Квиты.

Граф степенно кивнул, соглашаясь с таким балансом, и удалился к себе в башню.

В комнате, накинув на плечи мужа суконную шинель и сунув ему в руку бокал бурбона, Анита принялась расспрашивать его относительно похода, который мог завершиться трагически. Максимов рассказал обо всех обстоятельствах обнаружения замерзшего Йонуца.

– Как видишь, – прибавил он в конце, – бояться больше нечего. Этот психопат умер. Когда немного сойдет снег и можно будет выехать отсюда, мы возьмем у его сиятельства карету и переберемся в более цивилизованное место, безо всякой чертовщины.

Максимов не рассказал жене о слышанной им намедни песенке про трех слепых мышат, а жена, в свою очередь, не рассказала о покушении на нее, совершенном в его отсутствие. Каждый решил, что волновать дражайшую половину по пустякам не стоит. Недосказанность чувствовали оба, но никто не решился на откровенный разговор, который обещал быть долгим и утомительным, что было бы очень некстати после тяжелого, насыщенного треволнениями дня.

Максимов не успел лечь в постель, как его сморил богатырский сон. Марафонский забег на лыжах вымотал даже такого тренированного человека, и тело потребовало полноценного отдыха.

Анита по обыкновению встала первой, если не считать Вероники, которая еще с рассвета шаркала ветошками, заканчивая прерванную вечером уборку. Анита велела ей не будить барина, сама наскоро умылась, оделась и вышла. Вероника пробовала допытаться, куда это госпожа направляется ни свет ни заря, но ответа не получила. Бормоча что-то сердитое, служанка закончила драить комнату и спохватилась: запас дров иссяк, они все ушли на поддержание сигнального огня. Пришлось сменить засаленный халат, который она использовала в качестве рабочей одежды, на приличный сарафанчик (оно и перед тутошними уродами грех чернавкой показываться!) и спуститься в дровяник, что располагался в хозяйственной пристройке.