И вскоре они увидели, что их ожидает по ту сторону.

По началу ровная, как ладонь, зеленая долина, лежавшая в низине промеж двух гор, казалась совершенно безлюдной. Но присмотревшись, Эш начал различать в траве человеческие силуэты: в изумрудной зелени коричневатые рубашки становились заметными для внимательного взгляда, стоило только ветру качнуть сочную траву.

Припав брюхом к каменистой тропе, Эш подполз к пушистому кусту, проросшему на скалистом уступе вопреки здравому смыслу, и попытался пересчитать наблюдателей.

Но даже используя стигму сбился со счета и тихо выругался.

— Здесь мы не пройдем, — сказал он друзьям. — Нужно посмотреть другой спуск, а то Аварра нас не дождется…

— Не нужно, — раздался вдруг рядом с Эшем незнакомый мужской голос.

Причем настолько рядом, что все трое вздрогнули и похватались за рукояти оружия, озираясь по сторонам.

— Не дергайтесь, я из встречающей группы Единого. Заставили же вы себя поискать! А этому коричневому говну сейчас труба будет…

Куст шевельнулся, часть скалы, на которой он рос, вдруг приподнялась, и теперь она походила на человеческий силуэт, грубо обмазанный глиной, смешанной с камнями. На уродливой кривой голове Эш отчетливо увидел два живых человеческих глаза, щель растекшегося в одну сторону рта и блестящую железную штуковину, блеснувшую под заостренным ухом.

И только тогда Эш понял, что перед ним стигматик.

На его корявой каменистой груди, казалось, не было живого места от отметин. Знаки богомола, призрачного мотылька, муравья, тарантула, палочника и еще десятка живых существ странным образом переплетались друг с другом, образуя своеобразный нагрудник.

Без сомнений, это сочетание должно было быть четко выверенным гармоничным созвездием, иначе такое количество духов давно разорвали бы своего носителя на части.

Стигматик поднес свою глиноподобную руку к железке в ухе, и уже с совершенно другой интонацией сказал:

— Хельг, я Баггейн два. Я нашел тринадцатого. Расчисти нам долину?

Поначалу Эш даже не понял, что вообще происходит.

Просто шум моря начал усиливаться, и лишь спустя несколько мгновений Эш понял, что к нему примешался какой-то инородный гул. Гудение приближалось, становясь нестерпимо громким, и он невольно зажал чуткие уши руками.

Что-то черно-серое ворвалось в яркое лазурное небо со стороны моря, и тут же лязг и скрежет оглушил его так, будто сотня ловчих решили убиться друг об друга. Гора под животом дрогнула, как если бы из нее вот-вот должен был вырваться наружу огнедышащий дракон. Непроизвольно вцепившись пальцами в торчавшие из земли бока крупных серых камней, он обернулся на друзей, чтобы убедиться, что они в порядке.

Дарий, прижавшись плечом к покрытому тощей почвой телу горы, на рефлексе схватился еще крепче за рукоять меча. Побелевший Ларс, грязно и вкусно выругался.

Тогда Эш снова взглянул на долину.

И увидел, как сверху на изумрудную траву приземляются огромные железные монстры, как стая уставших птиц.

Первый, второй, третий…

Очертаниями они походили на горилл — большая голова, огромные и мощные руки, широкая грудь и низкие массивные ноги. В плечах и в руках у них имелись орудия. И сейчас они были направлены на спрятавшийся патруль зелено-коричневых.

Происходящее скорее напоминало страшный сон, чем походило на реальность.

Все вокруг защелкало, звуки хлопков и лязг смешались с эхом. Десять железных чудовищ, расправив гигантские плечи, возвышались над равниной, в лоб атакуя противника прямо перед собой.

Патруль зашевелился, задергался, пытаясь сделать хоть что-то, и в это мгновение из-за соседней горы на долину протянулся, как щупальце, огненный поток, выжигая зелень и обнажая укрытия людей. Пламя зацепило одного из монстров, и тот с завидным проворством отскочил в сторону, будто легкий воин, а не сверкающая литыми поверхностями тяжелая машина.

— Смотри, тринадцатый — скоро примерно так же падет ваша столица, — проговорил стигматик.

Эш вздрогнул.

В его сознании столица двенадцати акад была заповедным местом, святыней. И от слов какого-то проходимца о ее разрушении он почувствовал непроизвольный гнев.

Все-таки то, что вшивается в нас с детства, вшивается действительно крепко.

— Столица — это прекрасный древний город. Зачем же его так-то? — резко возразил Эш, обернувшись к собеседнику.

Теперь чужак-стигматик больше не был похож на грубо намеченный глиной человеческий силуэт с кустом на спине.

Рядом с Эшем сидел, поджав длинные худые ноги, очень щуплый и совершенно голый человек с гладко выбритым черепом и подбородком. Его лицо тоже было гладким до неправдоподобия — ни морщинки, ни родинки, ни складочки. От этого оно казалось кукольным и почти бесполым.

— Затем, что это раковая опухоль на теле человечества, — хмыкнул стигматик.

Эш не стал уточнять, что это за опухоль такая, и при чем здесь раки. Но теперь для него стало очевидным, что люди Единственного живут не только с другим оружием, но и внутри какой-то своей, отличной от остальных мифологии. И, похоже, они в нее верили точно так же, как верил в свой долг и истинность предназначения стигматик Никкаль.

Железные чудовища внизу между тем остановились и застыли, как гигантские монументы. С другой стороны долины, из-за горы, легким шагом направлялся небольшой отряд — человек десять. Все — рослые, молодые, крепкие мужчины-стигматики. Они были одеты в светло-песочные костюмы. Подкатанные рукава открывали сложные рисунки множества сплетенных воедино стигм, у двоих и вовсе не было рубашек, и на открытых плечах и груди сияли отметины духов. А за спиной, на поясе или в руках они несли то самое стрекочущее оружие.

— Надо спускаться, — сказал Эшу кукольный человек.

— У нас там остались лошади, — возразил парень.

И в это мгновение один из железных монстров раскрыл свое чрево. Брюхо распахнулось, как ставни, открывая вязанки цветных нитей, мигающие огоньки и кресло с подлокотниками, из которого ловко спрыгнула вниз женщина, затянутая в тонкий, полностью повторяющий контуры тела костюм и с шлемом на голове.

Высокая грудь, тонкая талия, крепкие длинные ноги и руки, выпуклые ягодицы — одежда бесцеремонно показывала абсолютно все изгибы и выпуклости без малейшей стыдливости.

Дарий присвистнул.

— Вот бы всех наших девок так одеть!..

— Ты хотел сказать, раздеть, — с усмешкой поправил его Ларс.

Но Эш слушал их уже вполуха.

Он не мог ничего знать наверняка, но предчувствие ныло и сердце при виде этой женщины колотилось так по-особенному, что когда она сняла с себя шлем, даже не удивился.