– Вставь левую ногу в стремя, возьмись за луку седла и перекинь другую ногу.

Харпер сделала три попытки, но так и не смогла забраться на лошадь.

Кейд смотрел на нее, затем не выдержал и, подойдя вплотную, помог ей сесть в седло.

– Спасибо, – сказала Харпер. Ее ягодицы горели от его прикосновений и вызывали воспоминания, которые сейчас были не уместны.

Передав ей поводья, Кейд рассказал ей о том, как тронуть лошадь, повернуть налево, направо или остановить.

– Я знаю, – самонадеянно ответила Харпер, хотя на самом деле не чувствовала себя столь уверенной.

Кейд цокнул языком, и лошади медленно пошли.

Солнце ласково сияло на голубом небе, согревая плечи Харпер. Серебрянка спокойно, бок о бок, шла рядом с Корицей.

– Как хорошо! – сказала Харпер.

Кейд кивнул:

– Да.

Харпер обещала себе, что не будет спрашивать Кейда, почему он пригласил ее на эту прогулку, поэтому помалкивала. Но он тоже был немногословен. Просто ехал рядом с ней, пока они не стали наслаждаться движением, погрузившись в единый ритм. Усадебный дом исчез из вида, и теперь они ехали вдоль небольшого ручья, с зелеными ивами по берегам.

– Мы можем остановиться здесь и напоить лошадей.

Кейд спешился, затем подошел к ней, протянув к ней руки. Но Харпер слезла сама, без его помощи.

– Молодец, – сказал он.

Они подошли к ручью, лошади последовали за ними.

– Это мое любимое место на ранчо.

– Да, очень красивое.

– Ты действительно так думаешь?

– Да, – тихо ответила Харпер.

– Я когда‑то хотел построить здесь дом. Немного меньше, чем наша главная усадьба, но достаточно большой, чтобы жить здесь семьей.

– Ты хотел построить дом для себя и Бри. – Вздохнув, Харпер отвернулась от него, чтобы он не видел того, что было в ее глазах. А в них была боль. Она уже не могла скрывать свои чувства. Не могла притворяться, что ей тяжело быть с ним наедине. Ведь она не могла сравниться с его идеальной Бри. Кейд взял ее за руку, и она резко повернулась, встретив его взгляд. Глаза Кейда потемнели, в них сквозило раскаяние.

– На самом деле эта идея пришла мне в голову, когда я жил в деревенском доме.

– Когда ты был маленьким?! – воскликнула Харпер.

– Нет, не тогда.

– О!

– Мне не надо было говорить тебе это, – промолвил Кейд, отвернувшись.

– Конечно, совершенно незачем, – прошептала она.

– Да, согласен с тобой, – сказал он, притянув ее к себе.

Она прильнула к нему, и он взглянул на ее губы, погладив пальцем ее подбородок. Это простое прикосновение пронзило ее с головы до ног.

– Кейд…

– Тсс…

И затем он приник к ее губам, и ей показалось, что в темном небе вспыхнула яркая звезда. Этот поцелуй их снова соединил, и они ощутили себя единым целым.

Обхватив лицо ладонями, Кейд страстно поцеловал ее, и Харпер застонала от наслаждения.

Уложив ее на траву под деревом, Кейд стал ласкать ее груди сквозь тонкую ткань рубашки, потом рука его опустилась вниз, и Харпер изогнулась от этих прикосновений, стараясь полнее их ощутить. Она услышала, как расстегивается молния на ее джинсах, а потом ощутила руку Кейда, проникшую в ее самый чувственный уголок. Еще секунда – и она уже не смогла сдерживать себя.

Харпер испытала яркий оргазм – все ее тело содрогалось от наслаждения. Она не сразу пришла в себя, спускаясь с небес на землю.

Кейд, похоже, был очень доволен. Он покрывал ее лицо поцелуями и шептал:

– Доун…

Доун? В порыве страсти он назвал ее этим именем. Отпрянув, она посмотрела Кейду в глаза, но в это время зазвонил его телефон. Он звонил и звонил.

Кейд смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова.

– Лучше возьми трубку, – сказала она, внезапно смутившись.

Кейд ответил на звонок:

– В чем дело, Лили?

Харпер услышала испуганный голос его сестры:

– С мамой беда, Кейд. Она упала с лестницы.

– Черт! Сильно ушиблась?

– Не знаю, но она отказывается ехать в больницу. Не разрешает мне вызвать скорую помощь.

– Хорошо, я сейчас приду. – Закончив разговор, он покачал головой: – Нам надо возвращаться. Мать упала с лестницы, – сказал он, направившись к лошадям.

– О нет! – выдохнула Харпер. Подбежав к Серебрянке, она попыталась сесть на нее, и Кейд помог ей, но на этот раз не очень деликатно.

Он взял за поводья их лошадей.

– Держись крепче за седло, – велел он ей, – я поведу Серебрянку за повод.

И они тронулись в обратный путь. Кейд внимательно следил за ней, опасаясь, что она потеряет равновесие. Конечно, ему не нужен был еще один пострадавший человек. Когда вдали показалась усадьба Тримэйнов, Харпер окликнула его:

– Кейд, оставь меня. Я сама смогу благополучно доехать до конюшни. Передай мне поводья.

– Ты уверена?

Харпер кивнула:

– Да.

– Ну хорошо, спасибо.

Взяв поводья, Харпер смотрела на то, как Кейд, пригнувшись к голове жеребца, пустил его во весь опор. Этот мужчина все делал идеально – разве что не мог правильно назвать ее по имени. Это несказанно беспокоило ее. Ей казалось, что он хочет Доун, а не Харпер, и не видит в ней одну и ту же женщину.

Противоречивые чувства терзали ее. Харпер не знала, как к ней относится Кейд, но сейчас это было не важно. Сейчас самым важным было то, как чувствует себя Роза Тримэйн.

Глава 9

Кейд пригрозил матери, что, если она не покажется доктору, он отменит прием по случаю юбилея. Никто не смел грозить его матери. Она была сильной женщиной, и все считались с этим. Три дня она молчала, почти не разговаривала с ним. К счастью, она пролетела всего лишь через три ступеньки, а не через целый пролет. Ноги были в синяках, а ушибленное колено распухло. На щеке красовалась царапина от перил. Никакой макияж не мог ее скрыть. Однако мать решительно отказалась отменить празднование – она ждала в гости всю семью и множество друзей.

Лили, хитрая лиса, возложила все лечение матери на Кейда, заявив, что она занята банкетом. Их семейный доктор Адамс сказал, что Розе надо полежать в кровати три дня, а потом она сможет танцевать на своем дне рождения.

Ирен готовила еду, а Кейд относил ее матери утром до работы и вечером после нее. Это была не идеальная ситуация, но Роза не доверяла никому, кроме Кейда. Он помогал ей вставать с кровати и ходить по комнате. Колено у нее все еще болело, но лекарства, прописанные доктором, облегчали боль и снимали воспаление.

Из комнаты матери были видны конюшни. Кейд