процентов от пятиста баксов – это деньги на хороший обед. Вот если бы от пятиста тысяч…

А клиенты покрупнее пока к нему не шли. Они выбирали заведения более солидные.

Но если удастся провернуть главное дело… Тогда статус аукциона «Золотой лев» сильно повысится. Участь лавки старьевщика, на которую похожи очень многие московские аукционные дома, обойдет его стороной. Он станет престижным местом, и Турбин будет ворочать миллионами.

– Простите, какую цену вы бы порекомендовали поставить за этот предмет, – отвлек его от мечтаний старичок.

– Две тысячи долларов, – не задумываясь сказал Турбин.

Это вызвало на морщинистом лице дедушки целую бурю эмоций:

– Да вы что, да не может быть, я думал… триста от силы.

– Недавно мы как раз продали один такой предмет за две тысячи, – лениво соврал Турбин. – Но если вы настаиваете, можно снизить первоначальную цену долларов на пятьсот.

– Хорошо, хорошо, – блаженно улыбался старик. – Я не настаиваю. Вы профессионал, вам виднее.

Радостный дедушка спустился вниз, мигом успокоился, забежал за угол и тут же набрал по сотовому номер Потапчука. Как и многие пройдохи-антикварщики, он еще с советских времен сотрудничал с органами.

А Турбин, обхватил изрядно распухшую от таких посетителей голову руками, тут же решил: «Так больше продолжаться не может. Завтра надо обязательно нанять человека. Возьму какого-нибудь старого проныру. Такого, чтобы был и оценщиком, и экспертом, и дурилой сразу».

От этой мысли на душе у Турбина сразу полегчало. К тому же подходящих кандидатур он знал немало.

И, что самое главное, у него наконец появились лишние средства. Дело, которое он начинал с нуля, уже принесло свои первые плоды, пусть себе и совсем скудные.

Дело в том, что вчера Рыхлин выплатил ему аванс – сто пятьдесят тысяч зеленых. Этих денег вполне хватало на текущие расходы.

Поэтому его приятель, отправившийся по срочному делу в Германию, получил щедрые командировочные. Хотя, как знал Турбин, этот парень был непритязательным и привык довольствоваться малым.

Аукционщик достал телефонный справочник и стал наугад набирать номера своих старых подельников. Больше всего ему подходил какой-нибудь придурок, который может мастерски объегорить рублей на пятьсот, но и думать не думает о больших суммах.

* * *

Шансов проскочить мимо полицейских машин по узкой дороге было немного. Шансов остаться незамеченным – никаких.

Единственное, что еще можно было предпринять – это попытаться переждать опасность в каком-нибудь укромном месте.

Вместо того, чтобы проскочить через ворота, Слепой сбавил скорость, аккуратно развернулся и не спеша двинул в противоположном направлении. Он свернул на улочку, перпендикулярную той, по которой сюда попал.

После еще одного поворота, теперь уже направо, перед ним открылась очередная какая-то там по номеру штрассе. Вечерняя жизнь здесь текла совершенно размеренно, вокруг царила полная тишина.

Вскоре она была нарушена полицейскими сиренами. Глеб выключил мотор и затих в машине, не подавая никаких признаков жизни. Он внимательно вслушивался в звуки, доносившиеся сквозь открытую форточку.

И вот наступил момент, когда они стали слегка затихать. Пора было двигаться дальше.

– Слава богу, гроза прошла стороной, не задев ни меня, ни вас, – шепотом пропел Глеб.

Джип тут же рванул вперед. На огромной скорости он проскочил через ворота и помчался в сторону шоссе. Не замеченный никем – или почти никем.

* * *

Сейчас самым главным было не попадаться местным постовым. Судя по всему, снаружи машина вполне сохранила свою презентабельность – если не считать дырку и трещину в лобовом стекле. А вот внутри… В салоне все было забрызгано кровью толстяка.

Поэтому на поворотах и в тех местах, где встретить дорожную полицию было вероятнее всего, Слепой предусмотрительно сбавлял скорость.

Он двигался на северо-восток, практически вдоль границы. Это направление Сиверов выбрал неслучайно: именно здесь, в некогда социалистической и поэтому куда более запущенной части Германии, можно было найти какое-нибудь укромное местечко.

К счастью, интуиция не подвела Слепого и на этот раз. Свернув в районе города Шведт с шоссе на небольшую дорогу, которая прежде вела на какую-нибудь свиноферму, он в скорости оказался на берегу совершено пустынного пруда.

Сразу же за ним высились заброшенные корпуса фермы или фабрики. Вокруг стояла кромешная тьма.

Это было идеальное место для того, чтобы избавиться от машины. Но сначала имело смысл осмотреть трофеи.

Глеб включил свет и стал рыться в бардачке. Но там не было ничего интересного: игральные карты, бутылка водки, права на имя какого-то Яцэка Вульчича – явно купленные на барахолке.

Даже документов бандитов здесь не было. Может, они остались у убитых, а может, эти ребята не носили их с собой.

Единственное, что могло пригодиться из всего этого хлама, – пистолет, который выронил толстый. Глеб засунул его во внутренний карман плаща.

Вдруг в салоне машины раздалась ненавистная Слепому мелодия песни «Черный бумер». Глеб вздрогнул, но тут же сообразил, что это мобильник одного из преступников.

Телефон находился в кармане «мелкого». Тот все еще не подавал признаков жизни. Да этого от него никто и не требовал. Во всяком случае пока.

Глеб порылся в багажнике, нашел там спортивную сумку с какими-то шикарными шмотками (может, бандиты после своего дела собирались оторваться в крутом кабаке и взяли их, чтобы переодеться?) и канистру бензина. Он положил в сумку бутылку водки и аптечку.

«Я ничего не забыл? – подумал Слепой, еще раз осматривая салон. – Похоже, нет. А, батюшки, надо же вынести дрова!»

Глеб открыл противоположную дверцу и, не особо церемонясь, вытащил из джипа казавшееся бездыханным тело. Попав на холодную траву, покрытую росой, бандит стал немного приходить в себя.

«Эх, хорошая была машина, – подумал Глеб, обводя джип прощальным взором. – Жаль только, досталась таким сволочам».

Он загнал машину в пруд и щедро полил салон бензином. Затем разодрал на тряпки шикарный пиджак – судя по размеру, принадлежавший толстяку, – чтобы сделать из него своего рода факел.

– Кажись, все готово, – пробормотал Слепой. – Что ж, сегодня мы заслужили маленький фейерверк в свою честь. Надеюсь, зрителей не будет.

Он щелкнул зажигалкой, поджег факел и сразу же швырнул его в открытую