она покачала бёдрами, пытаясь угнаться за скользким ощущением. Руки Рокко погладили её вдоль тела до груди, и он ущипнул и покрутил её соски через одежду, когда он толкнулся между её ног, сводя её с ума в поисках освобождения от бури желания, которая поглотила её.

— Рокко. Пожалуйста. Я не мог… Мне не… не нравится так. Я хочу тебя видеть. Я хочу прикоснуться к тебе.

Он осыпал поцелуями её плечо.

— Я долго не протяну. Мне нужно, чтобы ты была готова для меня.

— Я была готова с тех пор, как поняла, что такое готовность.

С тихим стоном он отстранился и развернул её. Его рука нырнула ей под юбку, скользнув по клитору к входу. Она дёрнулась от его прикосновения, и он замер.

— Расслабься, dolcezza (*сладкая, итал., прим. перев.). Я хочу чувствовать тебя.

Она прикусила губу, когда он просунул палец внутрь. Он казался толстым и чужим, и она напряглась вокруг него. Если его палец казался большим, каким она почувствует его член?

— Ты такая мокрая. Такая тугая. — Он протолкнул палец глубже, и её глаза наполнились слезами от удовольствия.

— Это приятно.

— Так будет лучше. — Он убрал палец и заменил его двумя, слегка согнув их, чтобы потереть чувствительное место на её внутренней стенке.

— Ох! — Она схватила его за плечи, тяжело дыша. — Не останавливайся, Рокко. Не останавливайся.

Он двигал пальцами внутрь и наружу, сохраняя устойчивый ритм, пока скользил влагой вверх и вокруг её клитора, добавляя интенсивности к ощущениям, пока она не подумала, что её колени подогнутся.

— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, — тихо сказал он. — Я хочу, чтобы ты кончила мне на руку.

Она тоже этого хотела, хотела избавиться от напряжения в своём теле. Но не так, как сейчас.

— Я хочу, чтобы ты был внутри меня в первый раз, когда я кончу вот так. Я хочу чувствовать тебя. Я хочу, чтобы мы были близки так, как никто другой не может быть близок.

Он отстранился, оставив её страдающей и опустошённой. Пока её сердце билось в бешеном ритме, он вытащил из заднего кармана презерватив и надел его, осторожно накатывая на свой пирсинг. Его руки скользнули под её задницу, и он приподнял её, прижимая к грубой коре дерева, и она обхватила ногами его бедра.

Sei la mia vita (*ты моя жизнь, итал., прим. перев.), — пробормотал он. — Il mio unico vero amore. Sei piùbella di un angelo (*Моя единственная настоящая любовь. Ты больше, чем ангел. — итал., прим. перев.).

— Мне нравится, когда ты говоришь по-итальянски, — прошептала она и сказала ему по-итальянски, что он тоже был всем в её жизни. Она никогда ни к кому не испытывала такого жара и тоски. С того дня, как она встретила его, она знала, что он всегда будет частью её жизни.

Головка его члена коснулась её входа, и она раздвинула ноги.

— Ты моя, Грейс Кристина Мантини, — тихо сказал он. — И теперь ты всегда будешь моей. — Он вошёл в неё медленно, дюйм за дюймом, давая ей возможность привыкнуть к его размерам. Но когда его пирсинг коснулся чувствительного места внутри неё, которое он так нежно поглаживал, она громко ахнула.

— Моё плечо. — Его голос был грубым, хриплым, напряжённым от сдерживания, жилы на шее резко выделялись. — Кричи мне в плечо.

— Я не буду кричать.

Его руки сжались на её бёдрах, и он вошёл в неё жёстко и глубоко.

— О, нет. Ты будешь. И когда ты это сделаешь, я хочу услышать своё имя.

Он снова вышел, и на этот раз, когда он толкнулся, её мир разлетелся на миллион звёзд, разжижая её тело от удовольствия. И она закричала. Как он и говорил, она так и сделала.

— Рокко!

* * *

— Грейси?

Она стряхнула с себя воспоминания, оглянулась через плечо на обеспокоенное лицо Рокко.

— Тебе нужна ещё какая-нибудь помощь?

Рокко. Он действительно был здесь. Его руки были на её коже. Его дыхание было тёплым на её шее. Он оберегал её, когда мир катился к чертям, и она, возможно, только что потеряла единственную семью, которая у неё была.

Должно быть, она издала какой-то звук, потому что внезапно оказалась в его объятиях, уткнувшись лицом ему в грудь, его сердце билось сильно и ровно под её щекой.

— Я найду их, — тихо сказал он, отвечая на её невысказанное беспокойство. Но она не была удивлена. Он знал её. Он знал её и понимал так, как никто другой никогда не понимал.

Когда она обняла его, чтобы крепче прижать к себе, прильнула к нему всем телом, она почувствовала его твёрдое возбуждение под джинсами. Возможно, он был более холодной и жёсткой версией мужчины, которого она оставила позади, но она испытывала небольшое удовольствие, зная, что какая-то часть его все ещё хотела её, даже несмотря на то, что она была сломлена и покрыта шрамами.

— Тебе лучше принять душ. — Его голос был низким и хриплым, когда он отпустил её. — Я приготовлю немного кофе.

А потом он исчез.

Чувствуя себя немного менее дезориентированной, Грейс сбросила остальную одежду, как только за ней закрылась дверь. Она включила душ и шагнула под обжигающие струи. Крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть крови, она нанесла на кожу гель для душа, который нашла в углу ванны, окутываясь его знакомым ароматом. Туман начал рассеиваться в её мозгу, но независимо от того, насколько сильно она увеличивала температуру, онемение не проходило.

Когда она закончила, то обнаружила огромную футболку, сложенную на раковине, а также большое пушистое полотенце. Вытершись, она надела лифчик и трусики и натянула футболку через голову. Она ниспадала до верхней части бедра, достаточно длинная, чтобы быть приличной, но слишком короткая, чтобы ходить в ней.

Когда она вышла из ванной, Рокко разговаривал по телефону, глядя на улицу из окна гостиной. В его позе не было ни неуверенности, ни извинений, ни вопросов о том, как он вписывается в общую схему вещей. Он владел этим миром. Доминировал над ним так, как не доминировал раньше. Разница между мальчиком и мужчиной.

Он повернулся, и его взгляд скользнул по её телу, задержавшись на обнажённых бёдрах.

— Планы изменились, — сказал он в трубку. — Ты будешь стоять на страже в коридоре снаружи у двери. Позвони Паоло и скажи ему, чтобы он следил за улицей. Вы не входите в квартиру. Ты понял это?

Грейс нашла свою сумочку на столике у двери и достала телефон.

— Ты сообщаешь своему парню, где ты находишься? — резко спросил Рокко.

— Я