— Сделаю. Через пять минут сообщу…

На связь майор вышел через три минуты. Он умеет работать быстро.

— Первый номер принадлежит Гаджи-Гусейну Даниялову, владельцу расстрелянного ночного клуба. Три других номера — местным уголовным авторитетам из окружения вора в законе азербайджанца Деда Мазая. Серьезные парни, чрезвычайно «крутые». Причем все они подозреваются в торговле наркотиками, кто-то из их собратьев попадался, но по мелочи. А делами ворочают, судя по всему, крупными.

— Значит, ряды наркоторговцев поредели, — сообщил я. — Надеюсь, отсюда ни один не вернется… Если их не добьют люди имама, добьем мы… Разрешите, товарищ майор, проявить жесткость?

— Резонно, Сереня. Они же вооружены. Имеешь полное право. Эти дураки не поняли, кому они попытались оказать сопротивление при попытке задержания… — Шагая впереди часовой стрелки, дал оценку событиям майор Покрышкин.

Имам выглядел угрюмым, часто теребил свою длинную бороду. Джахпар был обеспокоен значительно меньше, чем Джабраил. Сказывалась привычка Джахпара участвовать в боевых действиях. Вообще-то Джабраил показал себя хладнокровным, храбрым и отважным человеком, Джахпар сразу оценил это. Но одно дело, проявлять хладнокровие, расстреливая невооруженную толпу беснующихся под музыку малоумных юнцов, и совсем другое — участвовать в боестолкновении, когда стреляют в тебя. В настоящем бою имам Джабраил еще ни разу не был, и неизвестно, как он поведет себя в опасной ситуации, сможет ли реагировать адекватно.

В комнату постучали.

— Войди, — разрешил Джабраил.

Голос его звучал твердо — собой он овладел, и это Джахпару нравилось. Можно было надеяться, что и дальше он будет так же тверд.

Вошел с докладом один из боевиков:

— Там приехали пять человек, хотят говорить с вами, имам.

— Пять человек — это пять языков. Если они будут говорить одновременно, я не смогу ничего понять. Пусть зайдут двое. Остальные подождут.

Джабраил говорил намеренно громко, чтобы его слышали за открытой дверью. Там услышали и громко зашептались. Но через порог переступили двое. Один молодой, высокий, как сам Джабраил, красивый и холеный, стоял прямо. Второй — коренастый и кудлатый, сильный, держал скрещенные руки, разрисованные множеством татуировок, на груди, смотрел насмешливо и высокомерно. Оба были без автоматов, хотя во двор заходили с оружием. Видимо, автоматы их заставили оставить за порогом. Но неизвестно, обыскивали их или нет. Там, где есть автомат, там и для пистолета место найдется.

— Чем могу быть полезен? — холодно и высокомерно спросил Джабраил.

— Один человек хочет на тебя посмотреть. Разрешишь? — спросил высокий.

— Я за смотр денег не беру. Пусть смотрит.

Высокий вернулся к двери, громко позвал:

— Манап!

Приглашенный шагнул в кабинет. Голова у него была стянула бинтом. Другая повязка тянулась под одеждой от плеча через шею назад к другому плечу.

Манап посмотрел на Джабраила прямо и категорично заявил:

— Он. Сто пятьдесят процентов — он.

Коренастый крепыш брезгливо махнул кистью руки, словно бы с трудом высвободив ее из собственной хватки.

— Иди, мент. Ты свое дело сделал.

— Будем разговаривать? — спросил высокий. Но спросил не у хозяина кабинета, а у своего напарника.

— А ты кто такой? — спросил Джахпар в ответ.

— Меня зовут Гаджи-Гусейн Даниялов. Я владелец ночного клуба в Дербенте… Того самого, который вы расстреляли.

— Понятно, — сказал Джахпар, достал из кармана простенький алюминиевый портсигар, вытащил сигарету и закурил.

— Шамхал, поищи для меня пепельницу. Кажется, она на первом этаже. Или на площадке в подвале. В последний раз я там курил…

Стоящий у двери Шамхал тут же вышел. Никто не попытался его остановить.

— А ты кто? — спросил Джахпар у кудлатого. — Силовая поддержка?

— Не только силовая. Главная моя поддержка — моральная. Я понимаю, что там, где не действует сила закона, действует закон силы. А закон силы — это я. И я не люблю, когда кто-то демонстрирует свою силу там, где ее демонстрировать имею право только я.

— Я твое имя спросил, — напомнил Джахпар.

— Имя свое я давно уже забыл. Меня уже много лет зовут только Дедом Мазаем. Я — Дед Мазай, а вы все — мои зайцы. И ты, и ты, и Гаджи-Гусейн тоже.

Однако это имя не произвело на Джахпара никакого впечатления. Он еще в молодости, когда жил в Дагестане, слышал про вора в законе Деда Мазая, но, пройдя через Сирию и Ирак, потерял всякое уважение к авторитетам. Кроме того, научился прекрасно собой владеть. И не показал бы впечатления, даже если бы получил его.

— Чего вы хотите? — спросил Джабраил, посмотрев на часы.

— Можешь на часы не смотреть, — ответил кудлатый Дед Мазай. — Твоя машина не приедет. Я приказал уничтожить и ее, и парней, что в ней сидели. Недалеко от твоего села. Если до утра доживешь, можешь съездить посмотреть. Они на дороге сгорели…

— А почему я могу не дожить до утра? — невозмутимо спросил Джабраил, который уже и не ждал возвращения Хасбулата, но на часы смотрел, чтобы прикинуть, добрался ли Шамхал до двора мечети.

— А потому что по одному моему сигналу твой дом будет расстрелян моими снайперами. Не веришь? Могу продемонстрировать…

— Продемонстрируй. Может быть, и поверю…

Дед Мазай вытащил простенькую трубку, посмотрел на маленький монитор, который не желал загораться, потряс трубкой и сердито сунул ее в карман.

— Трубку! — потребовал он у высокого. Вор в законе не стеснялся показывать свое отношение к спутнику, который, видимо, от него сильно зависел.

Тот вытащил из кармана смартфон с большим монитором, попытался включить, но тоже результата не добился.

— Здесь связи нет… — сделал вывод Даниялов.

— Джахпар, — мягко сказал Джабраил. — Сегодня душная ночь. Открой, если тебе не трудно, форточку… Так чего вы хотите, уважаемые гости? Я слушаю вас…

— Полмиллиона баксов мне. Это вместе с компенсацией за моральный ущерб и за финансовые потери. А сколько Дед Мазай запросит за свое беспокойство, я не знаю.

— Еще столько же… — властно произнес Дед Мазай, словно был абсолютно уверен, что прямо сейчас получит то, что требует.

Последние его слова заглушили звучные выстрелы из миномета. Один за другим — все четыре…

— Что это? — разозлившись, что его перебили, спросил Дед Мазай.

— Это миномет уничтожает твоих людей. Лучший минометчик Ирака и Сирии стреляет. Ты можешь гордиться, что они сдохли не от рук ментов!

Джабраил говорил спокойно и властно, хотя прекрасно знал, кто такой Дед Мазай. Поведение имама понравилось Джахпару. Хладнокровие, что было присуще всем уроженцам Кавказа, Джабраил продемонстрировал в полной мере.