На следующее утро, как обычно перед важной или волнующей для меня датой, я встала рано и не находила себе места от волнения. С пяти утра мы с сестрой уже залипали в телефонах, периодически перечитывая пробники в качестве повторения. А что ещё нам было делать? Все спали, шуметь нельзя. А экзамен начнётся только в одиннадцать. Зато было время выгладить белую рубашку и синие брюки, начистить замшевые сапожки, накраситься и в завершении сделать причёску.

У нас была странная, но практичная привычка доводить до идеала, себя, сумку и мысли перед выходом на важную встречу или перед ответственным делом.

Нас собрали в актовом зале, отобрали телефоны и провели повторную инструкцию.

Сдавали экзамен мы, к нашему везению, в родной школе и в любом порядке. Оставалось десять минут мучений и ещё столько же — позора.

Меня трясло уже не мелкой, а крупной дрожью. Казалось, ещё немного и начнут стучать зубы. Дыхание сбилось, а в зале становилось то жарче, то холоднее. Я вроде бы подготовилась и на пробниках давала хороший результат, но как-то всё равно боялась. Наверняка я пойду первой. Лучше было сразу сдать и не волноваться. Ещё параллельно я волновалась за Нюру. В последние дни она мало готовилась, в отличие от меня, уделяя время учебе только утром.

Я убеждала себя в необходимости просто пережить этот час. А потом всё будет хорошо. Я приду домой, там меня будут ждать крысята, которых я так долго ждала, ведь они ехали из Омска. Интересно, как малыши перенесли дорогу? Холодно все-таки.

Марина Иридивна зашла в зал. Я задержала дыхание, устремив на неё все своё внимание.

— В кабинет 312 и 314 идут два человека. Любых. Если не найдётся смельчаков, идут первые по списку, — сказала она. Выдохнув, я неуверенно подняла руку. Заметив, учительница уточнила, готова ли я сдавать.

— Угу.

— Тогда пойдём, — ответила она. Спустившись этажом ниже, мы подошли к нужному кабинету, и Марина Иридивна подбодрила меня, — Не бойся, всё будет хорошо. Здесь нет ничего страшного. Ты справишься, — кивнув, я пыталась восстановить дыхание и настроить себя.

* * *

Выйдя из кабинета, я почувствовала, что мои ноги начали подкашиваться. Слёзы текли сами по себе.

— Все в порядке? Ты чего? — спросила одна из учительниц, суетливо пробегая по мне взглядом.

— Да всё в порядке, просто перенервничала, — я пыталась держаться и ответить, но в горле стоял душащий ком, из-за которого я смогла только пропищать отрывки фразы.

— Хорошо. Не волнуйся, я уверена, ты сдала. Всё было нормально, — потрепав по плечу и улыбнувшись, сказала она, и я нервно хихикнула.

Спустившись на крыльцо, я позвонила маме.

— Дочь. Ну что? Сдала? — взволнованно поинтересовалась она.

— Да. Не знаю.

Я просто перенервничала… И сильно накосячила!

В кабинете сидело несколько человек, которые что-то в спешке делали. На какое-то время я почувствовала уверенность и успокоилась. Заполнив всё, что нужно, перешла к заданиям.

Открыв текст и прочитав его, поняла, что в мою голову текст не зашёл, и почувствовала, что паника уже вот-вот подступит, но, сделав пару вздохов, я повторила попытку. Получилось. Однако текст содержал множество исторических дат, а запомнить и записать в заметках я смогла лишь половину. Перейдя ко второму заданию, я расслабилась, продумывая ответ на каждый вопрос. Я выбрала тему рассуждения, как и всегда, но во время ответа отвечала не столь точно, сколько ожидала. Мне задавали встречные вопросы, и отвечала я на них уже более точно. Правда не факт, что они поняли меня правильно.

Я сильно переживала. Было достаточно неточностей, неуверенных ответов на вопросы и пересказов.

— А Нюра? Она как?

— Приду, расскажу, мам. Но она должна была уже закончить.

Сестра подошла почти сразу после завершения моего диалога с мамой. Её так же трясло, как и меня. Она тоже плакала. Нюра рассказала, что в целом её экзамен прошёл нормально, но с запоминанием текста были проблемы. Из-за чего, собственно, она и волновалась.

На эмоциях мы быстро дошли до дома, где меня ждала не радостная новость. Мама рассказала мне, что из четырех крыс, ехавших в город из Омска, выжила одна. Из-за безответственного проводника погибли животные…. Две из них были мои. Рыжая самочка погибла в дороге, как и две других. А самая маленькая лысая крысонька выжила и лежала среди трупов своих сородичей несколько дней без капли воды.

Выжившую малышку мама передала мне. Она была меньше моей ладони. На крысёнке было буквально несколько клочков шерсти серого цвета, в остальном — сплошные кости да кожа. Так и должно быть, ведь это дабл-рекс.

— Как назовёте? — спросила Нюра, с интересом рассматривая грызуна.

— Есть предложения? — беря в руки малышку, спросила мама.

— Может, Дымка? У неё такая шерсть редкая и серая, — предложила я.

— Дынька?

— Дымка, мам, хотя и Дыня неплохое имя.

— Дыня… Странное имя для крысы.

— Ха-ха-ха, мам, слушать надо! Я сказала Дымка из-за того, что её шерсть серая и редкая.

— Ах, Дымка? Ну, ты отвернулась. Бубнишь там что-то, я и не слышу.

— Да пусть будет Дыня. Тем более это твоя крыса. — ответила мама. Дыня шла в подарок бонусом с моей, и платила за неё мама.

— Может, попробуем её посадить к Хлое? — мама взяла из клетки старшую крысу.

— Не рано ли? — я взяла Дыню и осторожно поднесла ее спиной к спине Хлои.

— Да ты посмотри на неё! Худая и маленькая. Вряд ли Хлоя воспримет её за соперницу. Если начнёт драться, рассадим.

— Ну ладно, давай попробуем.

Ещё немного потискав малышку, мы положили Дыньку и Хлою в гамак, — затаив дыхание, я ожидала дальнейших действий.

Малышка замерла. Хозяйка клетки понюхала Дыню, а потом начала ее намывать.

— Ну, вот видишь, она её приняла. Это только Мэйз была агрессивно настроена к новой подружке. Их можно оставлять так. Смысла отсаживать её, уже нет. Надо будет купить ей подружек.

— Так можно будет заняться разведением? — спросила я надеясь услышать согласие. Мне часто приходится заранее собираться с духом прежде, чем задавать подобные вопросы.

— Не знаю, дочь. Посмотрим. Ты пользуешься моей слабостью. Ведь прекрасно знаешь, что мне интересен процесс разведения и мою любовь к крысам.

— Хорошо. Мам, так как дела на работе? — спросила я. Прошёл год с тех пор, как по всему миру заболели 75 миллионов человек, погибли от коронави́руса почти 1,7 миллионов человек. В ВОЗ надеются, что в следующем году пандемия может пойти на спад. От нового вируса разработано несколько видов вакцин, и в странах