— Мам, нет. Во-первых, негде, во-вторых, мы не торопимся. Пусть терпит хоть до посинения. Мы с ним пару раз целовались, и на этом все. Гуляем, узнаём друг друга. Пока что.

— Правильно, нельзя торопиться, — без всяких эмоций кивнула мама.

— А как он вам вообще?

— Ну, честно говоря, вроде бы нормальный парень, но до конца раскусить не могу. У него вечно недовольное лицо. Хмурый какой-то. Будто его заставляют с тобой встречаться.

— Да нет… Там другое. Но это сложно… Ладно, пойду я в комнату. Сериал посмотрю.

На самом деле я ушла, потому что было обидно. Чего я ожидала? Конечно! Нюра была хорошей, как и любые её отношения. А как мой парень, так мутный. Мне многое не нравилось в сестре. Если дать мне немного времени, я распишу на эту тему лист бумаги.

Мне не нравилось, что ей уделяли больше внимания. За неё беспокоились больше, якобы потому, что я думала чуть больше, чем сестра, перед тем, как что-то сделать, потому что я была ответственнее. Бесило, что на ошибки Нюры закрывали глаза, и её наказания могли быть досрочно прощены. А мне не прощали. Бесило, что наказывали за некоторые её действия нас обоих. Точнее, если сестра что-то не сделала по дому, её начинали наказывать, и мама просто говорила, что я поступала так же. Даже если последние две недели я делала всё за двоих. Напрягало, что мама всегда заступалась за сестру и сравнивала её с собой, а меня только с плохими членами семьи. Почему так? Разве я была такой плохой?

Если бы родители только знали, как Нюра к ним на самом деле относилась, как выпивала, когда ей было грустно, и как сейчас вела себя с парнями. Может, тогда они стали бы относиться ко мне чуть лучше…

«Ведь это же несправедливо, несправедливо!» — твердил мой разум с той недетской ясностью, которая рождалась пережитыми испытаниями, а проснувшаяся энергия заставляла меня искать способ избавиться от этого нестерпимого гнёта: например, убежать из дома или, если бы это оказалось невозможным, никогда больше не пить и не есть, уморить себя голодом.

Почему я все время была обречена страдать, всегда подвергалась унижениям, оказывалась виноватой и наказанной? Почему мной всегда были недовольны? Почему оказались бесполезны любые попытки кому-то понравиться?

Разве я не была бы более счастлива, попытайся забыть её суровость вместе со жгучим возмущение, которое она вызвала.? Жизнь слишком коротка, и не стоит тратить её на то, чтобы лелеять в душе вражду или запоминать обиды.

Глава 16. Восьмое марта

— Дочь, надо вставать. Нельзя вот так полдня в праздник валяться и страдать по утрате. Умерла. Мне тоже жаль, но все умирают. И мы когда-нибудь умрём. Хлоя любила Мейз. Ты же видела, как ей стало плохо после смерти Мейзикин? Появилась опухоль, затосковала совсем. И это несмотря на то, что Мэйзикин дралась с ней, когда Хлоя была еще крысенком. Дыньку привезли, ей, вроде стало легче. Ты была рядом. Она ушла не в одиночестве. Да и ты успела попрощаться. Не надо заводить животное, чтобы плакать.

— Ну а как не заводить? Они милые, умные. Так, я хотя бы им жизнь хорошую подарю, любить буду. Это лучше, чем попасть в руки каким-то живодерам, — ответила я.

— Лена предлагает новых крыс, да и рыжая с Омска приедет. Ты хаски хотела? Как раз появились крысята с таким окрасом. Через месяц можно купить, — мама выжидающе посмотрела на меня, но так и не дождалась ответа. Я не знала, что сказать. Она была права. Горевать, не было смысла, но заменить и забыть я так просто не могла и всё.

Мама пошла готовить завтрак, а я, Пприсе на край дивана, попыталась настроить себя позитивно и за добавкой хорошего настроения залезла в социальные сети, где меня поздравляли знакомые и друзья с праздником.

Ответив всем взаимными поздравлениями, я всё же пошла завтракать.

На столе рядом с красочной яичницей стоял подарочный пакет, и мама, обняв и поцеловав, вручила мне подарок.

Несмотря на то, что являлась подростком женского пола, я ни в чем не нуждалась. Поэтому мне подарили пену для ванн, гель для душа и духи, которые как раз закончились. К сожалению, деньги с дня рождения у меня к марту уже закончились, поэтому всё, что я смогла придумать в качестве подарка близким — это крем для Нюры, шоколадку и бартер для тела маме.

После обеда у меня уже была назначена кратковременная встреча с Владом и вечерняя прогулка с Надей. Для Нади мой подарок представлял собой то же самое — уходовую косметику, но именно ту, которая было нужна подруге, а вот она мне делала сюрприз.

К празднику я как-никак сделала причёску, закрутив волосы, и приготовила розовое платье с глубоким декольте.

У меня появилось желание попробовать что-то новое, а не продолжать сидеть с кислой миной, поэтому я постаралась накраситься, но все попытки были тщетны. Потеряв счёт времени, я совсем забыла про Влада, который, как оказалось, уже вот-вот должен был подойти к подъезду. Поспешно стирая то, что получилось, я накинула пальто и вышла к Владу. Он пришёл так быстро, что я была не совсем готова к нему выходить.

Кудри торчали во все стороны, стрелки, которые я пыталась нарисовать в первый раз, не получились, и рисовала я их не подводкой, а красной помадой. После нескольких попыток вокруг глаз всё стало чересчур красным.

Влад же пришёл, как всегда, в форме, вручил мне букет фиолетовых тюльпанов, что мне показалось весьма оригинальным: обычно все дарили цветы красно-жёлтого оттенка. Помимо букета, парень вручил мне подарочный пакет, в котором находилась кружка с изображением совы из геометрических фигур. Мы с ним почти не общались и редко виделись, а он проявил такие знаки внимания. Я была приятно удивлена, и, честно говоря, мне стало стыдно.

К счастью, или, к сожалению, наша встреча не длилась долго, Владу ещё надо было заехать к девушке. А мне нужно было к Наде. Занеся подарок домой, мы побрели по дороге к Столетию.

— Давно ты уже в отношениях? И она не против, что ты мне делаешь такие подарки, — не поворачивась в его сторону, поинтересовалась я. В это время Влад широко улыбнулся.

— Относительно. Больше полугода, точно знаю. И нет, не против. В этом нет ничего плохого. Ты же моя подруга.

— Возможно, хотя я, как ревнивый человек, своего парня загрызла бы. Хотя