Рен в шоке смотрела на осажденный город, на разоренный пейзаж гибнущей природы. Как же эльфы могли позволить, чтобы их заманили в такую страшную ловушку? Страх, отвращение охватили ее. Рен чувствовала себя опустошенной. Эльфов с рождения обучали любить и хранить землю и все живое на ней. Что, какие силы вмешались в это? Арборлон был островом, отгороженным стеной от внешнего мира, причем уцелевшие его жители все еще могли защищать себя. Но до какого времени? Она наклонилась к Стресе:

— Как долго все это продолжается?

— Фр-р-р, — прошипел кот. — Многие годы эльфы были забаррикадированы, с тех самых пор, как помню себя, их скрывала волшебная сила. Ш-ш-ш. Видите свет, который поднимается от стены? Это их защита.

Лесная скрипелочка тихо верещала что-то, заставив Рен обернуться.

— Гр-р-р, — прорычал Стреса. — Она говорит, что свет слабеет — волшебная сила истощается. Недолго осталось ждать — скоро она совсем иссякнет.

Рен вновь посмотрела на Киллешан. «Осталось недолго», — повторила она про себя, осознав вдруг всю тщетность своих усилий. В чем смысл ее поиска? Она пришла на Морровинд, чтобы найти эльфов и вернуть их в мир людей — таково было веление Алланона. Но смогут ли эльфы выйти отсюда? Будь это возможно, они бы сделали это много лет назад. Она тяжело вздохнула. Почему Алланон послал ее сюда? Что она должна и может сделать?

В глубокой печали смотрела Рен на город. А что если эльфы уже потеряны? Они были единственными из сказочного мира, кто уцелел, все, что осталось от первых людей и от волшебной силы, которая дала начало жизни. Они сделали так много, чтобы вернуть к жизни Четыре Земли, когда закончились Большие Войны и традиции были утеряны.

Все сыны и дочери Шаннары произошли от эльфов; они же выиграли все битвы и сражения, чтобы сохранить народы. Казалось невероятным, что все это теперь лишь история и от эльфов ничего не осталось, кроме легенд.

«Мифы и легенды, — подумала она. — Именно так обстоит сейчас дело».

Рен снова вспомнила о своем обещании — узнать правду о родителях, выяснить, кем они были и почему оставили ее. А что с эльфийскими камнями? Она поклялась разузнать, почему ей дали их. Пальцы потянулись к кожаному мешочку на шее. Рен не думала об эльфинитах с тех пор, как они начали подъем на Блэкледж. Не догадалась использовать волшебство в минуты опасности. Но тогда зачем вообще оно ей нужно? Если хорошенько поразмыслить, то что в итоге дало эльфам волшебство?

Она почувствовала на плече руку Гарта и увидела его вопрошающий взгляд. Он спрашивал, что она намеревается делать дальше. Неожиданно Рен задала себе тот же самый вопрос.

«Иди домой, — прошептал ей внутренний голос. — Прекрати это безумие».

Часть ее существа согласилась с голосом разума. Да, находиться здесь было безумием. Но что-то ее удерживало, нечто иное помимо глупого любопытства и упрямства. Если все взвесить, то даже ее сноровка и воспитание мало могут помочь в этом деле. Ей повезло, что она вообще добралась сюда живой.

Но тем не менее она здесь. И ответы на все ее вопросы находятся по эту сторону реки.

— Стреса, — прошептала она, — можно ли попасть в город?

Глаза иглокота засветились в темноте.

— Фр-р-р, Рен из рода эльфов. Ты решила пойти туда, да? — Она не ответила, и он сказал: — В ущелье… гр-р-р… которое находится недалеко от того места, где бродят демоны, есть замаскированные туннели. Ш-ш-ш. Они ведут в город. Эльфы используют их, чтобы тайком выходить. Это они делали издавна. Именно таким образом они выпускали нас за пределы Арборлона, чтобы мы охраняли подступы к городу. Фр-р-р. Возможно, там еще сохранился один, которым можно воспользоваться.

— Ты сможешь найти его? Иглокот заморгал.

— Ты покажешь мне его, Стреса?

— Ш-ш-ш. Ты помнишь о своем обещании взять меня с собой, когда все закончится?

— Да.

— Очень хорошо. — Кошачья морда сморщилась. — Значит, туннели. Кто пойдет? Ш-ш-ш.

— Гарт, ты и я.

Лесная скрипелочка тут же заверещала.

Стреса заурчал.

— Я тоже так думаю. Скрипелочка тоже надеется пойти. Р-р-р. Почему бы нет? Она ведь всего лишь скрипелочка.

Рен заколебалась. Она почувствовала, как лапы лесной скрипелочки вцепились в ее руку. Зверюшка заверещала снова.

— Ш-ш-ш. — Стреса, похоже, смеялся. — Она велела передать всем, что ее зовут Фаун. Она решила удочерить тебя.

— Фаун? — Рен повторила имя и улыбнулась. — Тебя так зовут, малыш? — Круглые глаза уставились на нее, а большие уши опустились. Казалось странным, что у лесной скрипелочки имеется имя. — Значит, ты удочеришь меня? И пойдешь вместе со мной? — Она печально покачала головой. — Это твоя страна, и я, наверное, не имею права помешать тебе идти с нами.

Она взглянула на Гарта. «Ты готов?» — спросили ее глаза. Грубое лицо было спокойным, темные глаза ничего не выражали. Взглянув в последний раз на тот кошмар, который был внизу, в долине, она отбросила страх и сомнения и сказала себе так убежденно, как только смогла, что она из скитальцев и выдержит все.

Ее пальцы нащупали твердую поверхность эльфийских камней. «Если будет необходимо…» — Она не закончила мысль.

— Веди нас, Стреса, — прошептала она, — и охраняй нас.

Иглокот не ответил.

Рен Омсворд не помнила случая, чтобы она переживала такой страх. Бояться было не в ее характере. Даже в детстве, когда мир открывал перед Рен все новые и новые свои стороны — огромный странный мир — перед ней, малюткой, — даже тогда Рен не было страшно. В любой ситуации она верила, что каким-то образом найдет способ защитить себя. Это была врожденная уверенность — смесь решимости, основывающейся на железной воле, и самонадеянности, которая всю жизнь давала ей силу. Она взрослела, став своей среди скитальцев, обучалась у Гарта, приобретая навыки и опыт, — ее учили никогда не доверяться тому, кто этого не заслуживает, понимать, что самоуверенность должна иметь меру.

Все изменилось, когда она отправилась на поиски эльфов. Уже дважды Рен испытывала страх. В первый раз она испугалась, когда преследовавший их через всю Западную Землю вервульф неожиданно появился у сигнального костра и она, к своему ужасу, обнаружила, что бессильна перед ним. И подготовки, и способностей оказалось недостаточно. Ей следовало бы знать, что такое может случиться, и Пар предостерегал ее, рассказывая подробности своей встречи с порождениями Тьмы. Но она почему-то решила, что с ней все будет по-другому. И даже не предполагала, как все обернется. Храбрость и сила охраняющего ее Гарта тоже оказались не безграничны.

Она погибла бы той ночью, если бы не призвала волшебство эльфов. Только оно спасло ее. Второй раз Рен испугалась, когда попала в страшный мир Морровинда: тучи пепла, непереносимая жара, потоки вулканической лавы и всевозможные чудовища. Она попыталась внушить себе, что он нереален, попыталась поспорить с ним. Ничего не помогло. Она была такой же, как в ту ночь на развалинах Взмаха Крыла, когда лицом к лицу встретилась с вервульфом. К тому же однажды она оказалась одна, без Гарта, которого считала сильнее и проворнее всех, и один на один столкнулась с силой, перед которой спасовала, несмотря на непоколебимую уверенность в своих силах и способностях. Одолеть Морровинд, этот котел бурлящей смеси волшебства и слепого зла, могло единственное оружие, которое было у нее, — эльфийские камни. Злое волшебство, которое окружало их, которое навсегда изменило остров и всех живущих на нем, могла победить только другая волшебная сила — та, что заключалась в камнях.