на котором я точно нормально пролечу. Я всеми правдами и не правдами решил избежать такого исхода событий, даже пытался повернуть свой веревочный руль, но все было четно. Тогда я выставил ножку, и толи там был какой-то бугорок, толи моя сила натяжения руля-веревки при ноге сыграла свою определенную роль, но я перевернулся точно так же, как те самые болиды ведут себя, когда слетают с трассы. В воздухе я, конечно, не кувыркался, но с санками там обнимался очень конкретно. После того, как кувырки закончились, я надеялся на то, что я не стану на половину человеком, на половину саночками. Я поднял голову и увидел деда, стоящего наверху, даже через мокрое от снега лицо, я чувствовал его страх за это лежащее тело. У него, наверное, своего рода был ступор и шок. Но, оправившись, через секунду он пролетел все возможные ступеньки, чуть-ли не через три, и оказался возле меня, он извинялся тогда за то, что позволил мне съехать с этой горы, но вины его тут не было никакой, мне больше было страшно от того, что он за меня переживает так сильно. И не помню, но, возможно, там я проронил немного горьких слез, и были они не от травм, несовместимых с жизнью, а от общего страха, спрессованного в одном месте.

Вторая история произошла, как я помню, в эту же зиму, но уже в другой локации и с другими родственниками. Зимой у нас была своеобразная традиция прогуливаться в заповеднике. Это была тогда территория с пешей дорожкой, которую окружал хвойный лес и горно-скалистая местность, и, чем дальше вы откланялись от тропы, поднявшись уже в горы, тем увеличивались ваши шансы познакомиться с диким лесом и с дикими голодными животными. Но не все было на столько сурово. Там по безопасному маршруту стояли столовые с крышами и разные ларьки с сосисками в тесте и всякими напитками, где такие же туристы-пешеходы, как и вы, могли приобрести и перекусить что-нибудь, или просто посидеть и перевести дух, после того как убегали от волка, например. Шучу! В то время случаи выхода зверя из леса были очень малы, ну, или нам про них просто не говорили. Если сейчас послушать новости, то там чуть ли не каждый день из лесу выходит медведь и просит немного мелочи, чтоб доехать до дому. Всё тогда было достаточно цивильно и люди, дойдя до определенной точки маршрута, могли повернуть назад и спуститься по склону либо спокойно пешком, либо на санках, либо на ледянках. Был там еще такой вид людей как экстрималы. Они имели в своем арсенале маленькие пластмассовые лыжи, которые очень быстро набирали скорость и на которых было очень сложно затормозить. На выходных зимой народу там было всегда очень много. Мне кажется, там собиралась вся спортивная часть города. Бабушки и дедушки с палочками, семьи из двадцати человек, компании школьников с учителем, альпинисты, музыканты, полу раздетые моржи, которые не бояться холода, в общем там были все, кому нравилась природа. Там была постоянная толпа, и, когда люди на пластмассовых лыжах спускались по склонам пешеходной дороги, это было в моих глазах самое экстремальное путешествие, которое могло там произойти. В тот день, когда случилось интересное, я взял с собой ледянки, потому что я уже устал постоянно спускаться на своих двоих. В момент пока родители всегда спокойно поднимались в гору, я постоянно зачем-то убегал вперед, потом возвращался до них обратно. Если был с кем-то, то силы на бег или какие-нибудь снежки расходовались еще больше. Поэтому спускаться на ногах, подкашивающихся от усталости, и плюс надышавшись свежим воздухом, было совсем непросто, неинтересно, а хотелось, чтобы посадили в сани, как в бобслее, которые увезли бы меня до остановки общественного транспорта, а лучше вообще до дому. В общем, в тот день мной было решено взять с собой санки-ледянки хорошо, что не взял маленькие лыжи. Первый перевалочный пункт, где люди могли отдохнуть, стоял около 2–3 километрах от автобусной остановки. В тот день со мной и с моей мамулей поехали мои троюродные сестренки со своей матушкой. Вот мы прошли спокойно без всяких происшествий почти до первой столовой, и ничего совсем не предвещало беды. Метрах в тридцати от ворот в эту первую столовую, куда могли заезжать только машины экстренных служб, с правой стороны от дороги, метрах в трех по подъёму вверх, находился деревянный туалет. Вот тут-то, мне и пригодились мои санки-ледянки, я поднялся на высоту этого туалета, оглянулся вниз и подумал, что разгон будет не полноценный, поднялся на шагов пять повыше. Устроился поудобней, чтоб из-под ягодиц нечего не выпадало, а моя точка опоры полностью уместилась на ледянку. Приготовившись, я посмотрел вниз и увидел своих стоящих родственников, которые счастливо что-то обсуждали, болея за мой спуск и помахивая мне рукой. Недолго думая, я поднял ноги повыше, чтоб они не упирались в землю и снег, и начал свой стремительный спуск вниз. Я чувствовал только как снег летит мне в лицо, и, как оказывается, для меня скорость — это вообще плохой знак. В конце спуска меня ожидало углубление, после которого мой спуск соединялся с дорогой, но я не остановился в конце этого пути ни потому, что не хотел или не мог, а просто ехал. Я выпрыгнул из этого углубления, пролетел какое-то время и расстояние над землей, приземлился на дорогу, проехал по ней метра полтора может два на этой шальной скорости и спустился в овраг, который был по левую сторону от дороги, и проехал до его низу, ну там я уже пытался воткнуть свои ножки и ручки в снег, чтобы остановиться: во-первых, потому что мне не хотелось уехать в ручей, а во-вторых, у меня нереально болел копчик. Мне удалось затормозить, мои родственники, как всегда, с улыбками подошли к краю дороги, но мне было совсем не до смеху, боль постепенно тогда уже выходила из меня, как фактор этого — были слезы. Мне было просто ужасно больно, их улыбки изменились, моя матушка подбежала ко мне, и поняла, что дело дрянь. Не то, чтобы у меня торчали кости со всех возможных сторон, я ужасно отбил себе копчик при этих прыжках и переездах, даже еле-еле поднялся на ноги и уж с трудом осилил эту горку, чтоб подняться на дорогу. По какой-то чистой случайности, в эту минуту мимо нас проходили наши соседи по дому, которые уже завершали свою прогулку и стали случайными свидетелями произошедшего,