очнись! Прилавки исчезают один за другим, над горизонтом набухает дымкой розовый рассвет. Постепенно, обрывочно, возвращается Самнер. Терраса. Сдвижная боковая дверь. Заглядываю в стекло – и отшатываюсь. Внутри Самнера виден призрачный силуэт моего прадеда. Скрытый в тени, он стоит и смотрит на страшную сцену, печально смотрит на свою дочь. Рядом с ним стоит Малика. Он переводит взгляд на меня, всматривается внимательными темными глазами, и постепенно оба силуэта тают в утреннем свете.

– Эй! – окликаю я их. – Не уходите, пожалуйста! Как же мне вас найти? Почему вы показали мне это? Что все это означает?

Мгла охватывает мне щиколотки и крепко стягивается. Биби умоляет:

– Прошу вас, помогите его спасти! Он не может очнуться! А я так и не сказала ему. Не сказала… – Она постепенно растворяется, превращаясь в дым.

Я бегу к ней, но она все дальше и дальше. Бегу мимо туманной пелены вчерашнего дня, но с каждым шагом меня сбивает с ног та частичка ее разбитого сердца, которому никогда не стать целым. Меня сносит ледяной вихрь утраты, не дает мне дышать, обжигает, я падаю, спотыкаюсь, лезвие ножа задевает колено.

– Не покидай меня, дада. Не покидай! – снова и снова рыдает она. – Не покидай!

Я кричу, зову биби по имени, а вечная ночь лишь становится светлее. Но биби здесь уже нет. Ничего нет. Я в одиночестве стою на террасе, провалившись ногой в щель между досками.

Встаю. Ногу сковывает боль. В парадную дверь громко стучат.

И потом:

– Сара! Сара! Ты здесь? Эй, открой!

В какой-то ватной пелене ковыляю сквозь темноту в доме. Стук доносится громче, и на миг мне становится страшно: кто же это? Распахиваю парадную дверь – и кричу. Перед глазами плывут пятна, и я не могу дышать. Не могу думать. Не могу считать. Не могу.

Ко мне делает шаг огромная мрачная тень, и мир рушится.

А потом тень говорит:

– Побудь со мной, – и все затихает.

Глава 15

– Очнись. Ну очнись же.

Мне в лицо плещет теплая жидкость. В темноте различаю Сэма с полупустой бутылкой «Гаторейда» в руке. Он прикрывает рукой рот и нос, боится дышать.

У меня болит колено. Прячу лицо в ладонях.

– Что случилось?

– Это я у тебя должен спросить. – Сэм приседает на корточки рядом со мной. Меня пугает хрипота в его голосе. Он прочищает горло и говорит чуть мягче: – Что ты тут делаешь одна? Вся в…

Он громко ахает.

Потому что везде кровь. Сверху донизу по ногам, но больше всего на правом колене. И вдруг передо мной во всех подробностях оживает только что увиденная сцена.

– Все не так, как кажется.

– Значит, ты не проникла в дом, обработанный от черной плесени, не захлопнула дверь на террасе и не порезалась о стекло, пытаясь вернуться внутрь? – Он мучительно хмурится. – Сара, да я с дороги слышал, как ты вопишь: «Почему ты меня покинул».

– Я вопила? – тихо шепчу я.

– Я не смог достаточно быстро взломать дверь и вытащить тебя. – Сэм усаживается, привлекает меня к себе, согревает в объятиях мое замерзшее тело. – Пойдем, пора тебя отсюда вытаскивать.

Он закидывает мою руку себе на плечи и поднимает меня на ноги. Мы медленно идем, но тут опять появляется туман. Он окутывает мне ноги, и они застывают на месте.

– Сара, идем же, двигайся.

Мы в кухне. Кругом все тихо, только из-за угла в спину Сэму смотрят два маленьких злых глаза. Потом исчезают.

– Погоди… – пытаюсь заговорить. Но я слишком устала.

– Ну, если не хочешь идти, то… – Сэм подхватывает меня на руки и торопливо шагает к парадной двери. Покачивается окутанная тенями люстра. Я слышу только крики биби и больше ничего. Что хотела показать мне Малика в этом воспоминании? О чем хочет сообщить мне таинственный дом?

Как это поможет мне найти ее?

Сэм осторожно усаживает меня в свою машину на пассажирское кресло. Бежит к моему брошенному велосипеду и ставит его в держатель над задним бампером. За его ногами тянутся мелкие красные следы, похожие на капельки крови. Куда он, туда и они.

– По-моему, ты во что-то наступил, – слышу я свой голос.

– Ты о чем? – Сэм смотрит на свои ботинки и вздыхает. – Скажи честно, Сара. Сколько раз ты приходила сюда одна?

– Всего один раз. – Искоса посматриваю на маленькое окошко в крыше машины. Солнце еще слишком низко, звезды упрямо не желают уходить с неба.

– Хватит врать. – Лицо Сэма опять искажается от боли. – Расскажи мне. Прошу тебя. Что бы это ни было, доверься и открой, что у тебя на душе. Ты уже давно сама не своя. Прошу только об одном – расскажи мне правду.

– Я… – Ну же, Сара, скажи. Признание рвется с языка, но грудь сжимается от внезапной боли. Словно предостережение. Вокруг Сэма пляшут красные следы. – Расскажу, – наконец выдавливаю я. – Но не здесь.

– Хорошо. – Голос Сэма еле пробивается сквозь туман у меня в голове. Глаза открыты, но я ничего не вижу. Дверь машины захлопывается. – Хорошо.

Сэм включает отопление, но я ничего не чувствую. Он отъезжает от дома, и мне хочется рассказать ему о том, как что-то сжимает грудь, не дает дышать. О холоде. О холоде, который уже давно поселился у меня внутри.

И последнее, что я слышу перед тем, как все гаснет:

– Ноги нашей больше не будет в этом доме. Тем более по ночам.

* * *

Однажды, когда мне было двенадцать лет, мы с Сэмом хитростью заманили наших родителей на двойное свидание. Идея принадлежала Сэму. А у нас появился идеальный повод сбежать.

Целая ночь вдалеке от войны.

Стояла середина января, на улицах выпал свежий снег. По всему кварталу мерцали фонари, мы шли по извилистой дороге, и две цепочки наших следов темнели на земле, будто хлебные крошки.

Идти нам было некуда и незачем, однако в этот волшебный час, когда весь мир погрузился в безмолвие, казалось, нас куда-то направляет некая магическая сила.

Наше собственное дыхание окутывало нас легкой пеленой, пушистой и волшебной. Нам всегда представлялось, что в один прекрасный день мир станет именно таким, как сейчас. Сэм громко кричал в ночную тьму и пытался руками и дыханием изобразить огонь и дым, а я смеялась и поправляла теплую шапочку. Хрустя ботинками по снегу, он дышал мне в лицо туманными облачками, подходил все ближе и ближе, и наконец мы, запыхавшись и хохоча, застыли, окруженные нашим собственным облаком волшебной фантазии.

Со снежинками на ресницах мы стояли под ярким светом. Я подняла глаза на Сэма и загадала желание, чтобы мы навсегда остались такими же счастливыми.

И здесь, в этот завораживающий миг, я вдруг слышу вопрос Сэма:

– Ты уверена, что хочешь и дальше искать волшебство?

Я, смеясь, толкаю его в грудь:

– Хочешь сказать, что тебе страшно?

– Нет, дело не в этом. Просто… – Его широко раскрытые голубые глаза мечутся в сторону теней, рыщущих вокруг нашего облака. – Вместе с волшебством приходят чудовища.

Он пожимает плечами, я вздрагиваю и плотнее закутываюсь в куртку. Он, смущенно смеясь, потирает голову. Протягивает руку.

– Пора возвращаться. Родители, наверное, скоро будут дома.

Я воскрешаю в памяти круг света, окутавший нас, пытаюсь победить холод, глубоко засевший в костях. Тянусь к его руке, и внезапно круг света над его мерцающими волосами окрашивается багрово-красным, словно у него за спиной взошло темное солнце. Наверху нависает сумрачный силуэт.

– Что случилось?

Отшатываюсь, потому что не могу прогнать этот силуэт, не могу остановить цепочку кроваво-красных следов на снегу возле его ног, она, как змея, тянется ко мне. Оглянувшись, взвизгиваю, потому что вместо Сэма вижу Малику. Она кричит на меня, и ее маленькое лицо покрывается пятнами.

И я просыпаюсь.

В темноту моей комнаты впиваются острые щепки солнечного света. В голове будто вата. С тихим стоном скидываю свое темно-бордовое одеяло и спускаю ноги с кровати. Они повисают, не доставая до пола. К коже прилип запах геля для душа «Олд Спайс».

Что это?

– Еще рано. Можешь поспать еще немного, пока люди не начнут просыпаться. – В дверях маячит Сэм, подпирая плечом беленый косяк.