Несколько лет спустя, когда мы снова говорили о его опыте в университете, Джефф описал успех пьющих пиво студентов как «первый удар». Последний удар был нанесен, когда он получил оценки за первый семестр. Он даже не догадывался, какие курсы он провалит. Ассистент Джеффа по предмету А (коррекционный английский), например, так поддерживала его, так тратила на него время, что он не мог понять, как она могла завалить его. Он чувствовал себя преданным. Он чувствовал себя, как будто бродил в лабиринте. Он не мог сказать, ничто было важно в его курсах, ничто он мог бы сделать, чтобы улучшить его успеваемость, если бы он начал заново. В дополнение к проблемам с учебой у Джеффа было недопонимание с административным персоналом в нескольких офисах кампуса. Ему казалось, что эти люди постоянно нарушали обещания, данные ему. Он почувствовал, что ему не место в университете.

Конечно, такие вещи случаются с другими студентами колледжа независимо от их групповых идентичностей. Сама общность урезанных стремлений в начале учебной жизни в колледже не дает разглядеть групповой шаблон. Как я уже сказал, проницательность Трейсмана подметила этот шаблон и пошла глубже, чтобы понять его. Там он увидел чернокожих студентов – в стремлении преуспеть там, где их способности подвергаются негативным стереотипам, следующих за ними стратегий интенсивных изолированных усилий, стратегии, которая часто настраивает их на поражения и разочарования. Они старались изо всех сил, они прислушивались к совету моего отца (и, может быть, советам своих отцов), но они пытались делать все самостоятельно в классе, где другие люди работали более эффективно и счастливо вместе, объединяя интеллектуальные возможности.

У меня имелось подозрение, что подобное «переусердие», если можно его так назвать, среди черных студентов, которое наблюдал Трейсман, может быть общим феноменом, общеизвестным фактом, и оно усилилось после разговора с моей доброй подругой Кэрол Портер во время посещения Принстонского университета несколько лет назад.

Кэрол, социальный психолог, посвятила большую часть своей карьеры улучшению студенческого опыта в таких университетах, как Принстон и Стэнфорд. По поводу спорного случая она и ее декан пригласили меня в Принстон, чтобы проконсультироваться о студенческой жизни меньшинств. Поскольку визит подходил к концу, Кэрол скорее небрежно рассказала мне о том, что она и другие видели во время консультаций для студентов по органической химии. Этот курс – государственный проходной курс в медицинский университет, провал в котором может лишить шансов попасть туда. Он сложный, поэтому Студенты из Принстона разработали стратегии для того, чтобы пройти его. Некоторые студенты проходят его один раз перед тем, как пройти его повторно с оценкой. Другие проходят курс в течение лета в менее конкурентоспособной школе, а затем пытаются получить зачет и перевести его результат в Принстон. Когда консультанты видят, что у студентов трудности в этом курсе, они могут перестроить одну из стратегий обучения так, чтобы студенты не оставались на курсе, не получили плохой оценки и не лишились шансов на медицинское образование.

Кэрол сказала, что, когда этот совет предлагается белым и азиатским студентам, большинство из них охотно принимают его, бросая курс без оценки и следуя одной из альтернативных стратегий. К удивлению Кэрол, когда подобный совет предлагается чернокожим студентам, имеющим сложности, они чаще отвергают его, упорно посещая курс до того времени, пока за него не становится обязательным получить оценку и от него невозможно отказаться, и часто получают низкую оценку, которая ставит под угрозу их шансы в медицинском университете.

К этому времени я уже знал об исследованиях Трейсмана. То, что Кэрол рассказывала мне, казалось еще одним выражением того, что он наблюдал. Как будто черные студенты, которых она описала, оставались на этом курсе, опровергая стереотип, висящий над их головами, но при этом, следуя совету их и моих родителей. Они продвигались вперед, пока человек, не столкнувшийся с этим утверждением, мог просто переключиться на правильную стратегию. Переусердие в Принстоне, да?

Переусердие уже проскочило в ряде сообщений о достижениях, достаточно было предположить, что при некоторых обстоятельствах оно может выступать причиной академического отставания. Именно так Дэвид Нуссбаум и я подумали, когда мы исследовали эти случаи. Дэвид был новым аспирантом, который студентом в Йеле специализировался по философии. Он любит, как говорят в философии, обрабатывать вопросы, внимательно анализируя их смысл и логику. Мы столкнулись с интересным вопросом, достойным анализа: синдром чрезмерного усилия и самодостаточности, проявившийся в исследовании Трейсмана и наблюдениях Кэрол Портер за консультантами по органической химии, был вызван угрозой идентичности и угрозой подтверждения стереотипа? Или это, возможно, общая характеристика афроамериканцев, которая проистекает из процесса социализации – снова я слышу в голове слова моего собственного отца, который подчеркивает необходимость работать в два раза усерднее других, чтобы добиться успеха? Возможно, этот совет усваивается как принцип поведения и воспитывает интенсивное усилие даже в ситуациях, которые не представляют угрозы идентичности.

Как я уже сказал, Дэвид хорошо анализирует вопросы, и это привело к простому эксперименту с двумя целями. Первая цель должна была проверить, может ли синдром чрезмерного усилия быть вызван в лабораторном эксперименте; вторая – проверить, если он может быть вызван, какое из двух пониманий было более точным.

Мы сосредоточили эксперимент на решении анаграмм, задании, которое включает в себя перестановку наборов зашифрованных букв в значимые слова. Анаграммы бывают очень легкими – например, «бло» легко превращается в «лоб», или очень сложными, когда необходимо решить, как «аргмизирыйванлаион» превратить в «маргинализированный». В первой части эксперимента мы дали чернокожим и белым студентам Стенфорда двадцать одну трудную анаграмму. Мы хотели, чтобы задание было трудным и непонятным, чтобы они знали, что плохо справились, хотели дать что-то вроде высшей математики или органической химии. Вторым заданием было решение анаграмм и аналогий. Мы попросили их выбрать анаграммы для включения во второе задание, сколько они хотели. Так мы измеряли, насколько наши участники хотели продолжить пытаться решить вид анаграмм, с которыми они только что имели трудности в первом задании, аналогично тому, как много студентов, имеющих проблемы с органической химией, возможно, захотят оставаться на курсе и рисковать провалом. У нас получился простой ответ: они не хотели делать очень много. Когда анаграмма была представлена как просто лабораторное задание, ни черные, ни белые участники не согласились делать еще много подобных – выбранные из вежливости четыре или пять заданий как максимум. Когда перед ними было просто лабораторное задание, чрезмерные усилия со стороны любых участников не прикладывались. Они смогли прекратить делать сложные анаграммы, как белые и азиатские студенты смогли остановить и перепланировать непонятный курс по органической химии.

Другая группа участников, однако, прошла точно ту же процедуру, но им сказали, что анаграммы должны оценить их когнитивные способности. Для чернокожих студентов в этой группе такая маркировка сделала стереотип о когнитивных способностях черных относящимся к заданию. Их неуспех в задании теперь мог подтвердить стереотип о способностях их группы. В отличие от белых в этой группе, они были под угрозой подтверждения стереотипа.