одну сторону, но настолько примелькался, что на это не обращают внимания секретари райкома, когда приезжают на собрание коллектива, чтобы поддать жару своими гневными речами.

В машине Струмилин молчит, сердито хмуря брови, прокручивая разговор с начальником драги.

– Если завтра не отремонтируют – плану хана. Меня опять трепать начнут вплоть до министерства. А тут еще навалились на лучшую артель. Тяжбают, проверяют. Развалят «Звезду», тогда точно план всего района лопнет, как мыльный пузырь. Ладно, я тебе, Аркадий Федорович, этого не говорил… Ты пособи с запчастями, а мы наличкой обеспечим. Может, как-то и выкрутимся? – Внимательно, как бы оценивающе, смотрит на Цукана, о нем старожилы не раз выдавали разные байки. Особенно удивительной казалась история про чешский экскаватор, простоявший на приколе больше двух лет. Его не смогли восстановить иностранные наладчики. А Цукан вместе с Бурхановым сумел оприходовать этот металлолом на баланс артели и запустили в работу, да еще сэкономили несколько тонн солярки. До этого толкали пески в промприбор бульдозерами, а тут стоит экскаватор с многокубовым ковшом на одном месте и кидает песок, только успевай размывать.

– А как же тебя урки в Красноярске, обвели вокруг пальца? – спрашивает Струмилин, вспомнив анекдотичную историю.

– Они в милицейской форме были. А в нас бывших зеках сидит внутренняя дрожь перед этой кастой. Да и расслабился, коньячку выпил, подзакусил… Эх, чего там ворошить. Такие суки попались! Не только деньги выгребли, даже унты собачьи, почти новые, сдернули.

Комнату Цукану выделили в новой пятиэтажке с теплым сортиром и ванной, что для поселка на 541 километре Амуро-Якутской магистрали большая редкость. Но обустроить жилье он толком не успел, работа так закрутила, что не продохнуть. Запчасти и механизмы сплошной дефицит, только изворотливость и личное обаяние, которым Цукан обладает, спасают его от позора, а ГОК от простоев. Он ездит по всей Якутии, Амурской области по своим снабженческим делам, которых оказалось такое количество, что мама не горюй, как поговаривал давний товарищ и старатель номер один Бурханов. Скучает Цукан по артели, где всё по-другому и заработок выше в два раза и бестолковости меньше. А главное, как решили на Совете артели, так и будет. Винить некого.

Он трудится в полный рост, как привык это делать и раньше, только тяготит бумажная дребедень. Отчеты-подсчеты: один пишем, два в уме, без подарочка ходу нет. Он словно Дед Мороз с шутками-прибаутками одаривает коньяком, икоркой за каждую подпись на документах по сверхлимитному отпуску нужных механизмов, поругивая эту систему бесконечного дефицита, когда ничего не купить, а только достать, но зато достать можно все, что угодно. Так на Челябинском тракторном выбил новые бульдозера ЧТЗ-150 с мехлопатой, к великой радости директора ГОКа Струмилина и рабочих на промывке золотоносных песков в распадке вдоль речной долины Чульгана, где он еще год назад вел разведку на золото для артели «Звезда» и определил Чульган, как один из перспективных участков. Но не сложилось.

В отвалах вдоль дороги снег лежит под два метра, по ночам морозит, наст хрустит, как лед на реке, а днем припекает солнце, хочется скинуть полушубок и пыжиковую шапку и верится снова, что весна все же наступит и вместе с ней новая счастливая жизнь. Цукан мог бы взять директорский УАЗик, но ему хочется пройтись по центральной улице поселка к зданию райкома партии с огромным выгоревшим на солнце портретом вождя на фасаде здания. Ленин хитровато и одновременно ободряюще смотрит из под козырька кепки на Цукана, определив с прозорливой точностью, что трудности будут всегда.

– Диалектика. Так ведь, Ильич?

Молчит вождь.

В кабинете отдела промышленности скучает инструктор райкома партии.

– Агиркин просил зайти…

– Вы, Цукан? Правильно?.. По поводу ремонта больницы? Все на совещании у Первого. Подождите в приемной.

Он сидит на стуле под дверью. Ждет, когда закончится совещание. Пару раз в кабинет ныряет женщина в беленькой кофте, проносит поднос с чайными чашками. Сквозь неплотно закрытую дверь, Цукан слышит реплику секретаря райкома:

– Когда закончите возню с артелью Бурханова. Позорище! Не можете справиться с этими рвачами.

– Но сотрудники ОБХЭСС ничего не выявили серьезного… – голос секретаря по промышленности Агиркина.

– Так ищите лучше! С золотом люди работают, я не верю, что не утекает.

– Могу доложить, товарищи у нас есть источник информации в артели «Звезда». Думаю, это даст результат. Выявили несколько Актов по съему золота, составленных с нарушением.

Цукан, продолжает вслушиваться в речитативы.

– С этим нужно покончить, как можно быстрее. Дело на контроле в Центральном комитете партии. Прошу докладывать о результатах. Транспорт, вертолетчики – всё по первому требованию, товарищ Ахметшахов. И пожалуйста…

Дверь так энергично прихлопнули, что Цукан вздрогнул, словно от выстрела, втянув голову в плечи.

– Ахметшахов, мать твою так!

Цукана бросает в жар. На улице он расстегивает полушубок. Вывеска кафе «Ахтамар». Заходит. За столиками двое. У стойки женщина импозантная армянских кровей.

– Мне бы водки, Тамара.

– Аркадий, ты же знаешь, только коньяк и шампанское, – отвечает она, раскатывая хрипловато слова. – Водка – яд. Хороший армянский коньяк – лекарство. Жена потом спасибо скажет.

– Нет жены.

– Ну, так любовница…

– Эх, Тамара, Тамара… Наливай армянского. Накину для храбрости двести грамм.

Выходит на улицу. Водитель райкомовской служебной Волги здоровается, как с давним знакомым.

– Подбрось до Кучкана.

– Ты что, не могу. Уволят.

Цукан кидает на бардачок червонец.

– Ладно. Рискну. А че у тебя там в Кучкане? Баба…

– Нет. К Бурханову в артель… У них прямо на окраине мехцех и контора.

– Да знаю. Сам хотел к ним устроиться. По пять тыщ за сезон, не хило гребут. Не взяли водителем. Конкурс, как в лётное училище…

Поселок Кучкан барачного типа хаотично разбросан в широкой долине меж покатых сопок. В конторе из спаренных вагончиков Бурханов здоровается, как будто расстались вчера, но руки не подает. Впрочем, ничего другого Цукан и не ждал. Кратко пересказывает про совещание у секретаря райкома. Бурханов трет, защетинившийся к вечеру подбородок.

– Про стукача знаю. С актами по сдаче золота промахнулись, моя тут вина, но теперь нельзя поправить. Если привлекут по статье, то меня одного.

– Примешь?

– Ох, и мудак, ты Аркаша!

Бурханов сдергивает с головы шапку, швыряет на стол, хохочет громко:

– Золотовалютчик! Растудыт тебя в качель…Живой и то ладно.

Цукан сидит низко опустив голову, как нашкодивший пацан.

– Пойду что ль?..

– Куда ты пойдешь, чудила. Опять водку трескать с бомжами. Пустует твоя комната, люди в отпусках. Баньку протопим. Я сдаваться не собираюсь. В нашем министерстве человек хороший на зама Косыгина пытается выйти… Так что включайся.

– У