На том и расстались сухо и вежливо, будто и не было десятилетней дружбы. Бурханов знает, что повязали в Уфе Цукана, держали под следствием, а после выпустили, как ни в чем не бывало. Любой опытный каторжанин призадумается, узнав про такое. Два месяца с лишним Аркадий не выпивал водки, а тут накатило желание. Зашел по дороге к своей пятиэтажке в кафе «Ахтамар».

Он пьет фужер за фужером и, кажется ему, совсем не пьянеет и думает привычно, что хотел дом построить, поладить с семьей, а вышло опять всё наперекосяк, и кто виноват, попробуй-ка разберись. Жалко себя в этот момент и никого более.

Глава 5. Ахметшахов, Осинкин, библиотека.

Алданское отделение КГБ занимает половину типовой северной двухэтажки. Капитан Ахметшахов гнется над картой района, разложенной на столе.

– Вот он, – старший лейтенант Васильев тычет в точку на карте. – Этот прииск Упорный. Работница золотоприемной кассы Ершова сообщила, что слесарь с прииска Упорный сдает много золота. Хвалился, что моет по выходным в старых отвалах. Я поговорил с работягами. Басни. Похоже, ворует с промприбора. Нужна машина.

– Хорошо. Вместе поедем. Экипировка рабочая. Табельное оружие с собой…

Поздний вечер. Полигон прииска Упорный. Офицеры лежат среди отвалов песка и гальки, завернувшись в плащ-палатки. Ждут, когда уедут на грузовой машине рабочие. Васильев начинает подремывать. Из дощатой будки выходит моторист, кашляет, обстукивает грязные сапоги. Снова тишина. Ахметшахов поглядывает на часы, зевает. Вскидывает голову. Прислушивается. Толкает в бок Васильева, показывает на уши… Шепчет.

– Кто-то идет к промприбору. Я скомандую…

Внизу под металлическим днищем колоды мелькает силуэт. Человек возится там, сдвигает железо. Видны ноги. Человек ползет на четвереньках.

– Прикрой со спины, если он не один.

Ахметшахов пригнувшись, бросается вперед к промывочному прибору.

– Стоять! Стреляю на поражение… Не двигаться!

Васильев, оббежав полукруг, светит фонариком, кричит:

– Чисто. Нет никого… Моториста не видно.

Рослый молодой парень с узкой полоской усов стоит с алюминиевой миской в руках. Его колотит мелкая дрожь.

– Фамилия? Имя? Быстро! А то…

– Осинкин Витя…

В миске шлиховое золото. В кармане у парня отвертка и плоскогубцы. Втроем идут к сторожке. Лампа горит, никого нет.

– Напарник твой? Ну же, мать твою!..

Васильев бьет парня сапогом по голени.

– Ой, больно же!.. Это Сизый, он мотористом здесь. А я только шлих дорабатываю и сдаю. Сизый мне угрожает. У меня невеста беременная. Отпустите, я больше никогда. Честное слово, никогда…

– Ладно, ты напиши всё подробно, мы поможем тебе.

Офицеры выходят из вагончика. Луна выглянула из-за туч. Васильев закуривает. Далеко пускает струю дыма. Видно, как он возбужден.

–Десять лет – это, как минимум…

– Не жалко? Он же телок! Такие в лагере не выживают.

– А что ты предлагаешь?

– Предлагаю оформить его, как твоего агента задним числом.

Васильев молчит. Он не понимает.

– Рискованно как-то…

– Законопатят Осинкина по суду, что с того? А если агент, то тебе поощрение. Отделу зачет по профилактике и раскрытию. Кроме того, мы сделаем многоходовку. Пристроим его в артель Бурханова. Ты же знаешь, под него давно роют, а ничего сделать не могут. А тут наш человек, обязанный по гроб жизни.

– Здорово! Я как-то и не подумал…Тогда вешаем кражу на моториста. Ищем цепочку. Сизый, думаю, не в одного золото тырит.

Витя Осинкин, склонив голову, как прилежный ученик, пишет на листке показания. Буквы прыгают, строчки кривятся. Он не может унять дрожь.

Сотрудники из областного управления проводят проверку, что для Ахметшахова совсем неожиданно. Упор делают на агентурно-оперативную деятельность, проверяют кадровый состав. Старший следователь десятого отдела майор Труш с недовольным лицом перебирает стопу дел: «Двадцать два дела оперативной профилактики, не многовато ли на ваш отдел? – спрашивает, намекая на то, что если обнаружит пустышки, то капитану Ахметшахову будет трудно оправдаться. – Еще девять дел оперативного наблюдения. И даже два дела оперативной разработки. Видимо орден капитану придется давать», – насмешничает Труш, обращаясь к сотруднику из отдела по работе с кадрами. А тот охотно откликается на шутку: « А как же, орден Сутулова».

Майор настроен предвзято, он уверен, что не все дела обеспечены агентурой, позволяющей контролировать поведение объектов, взятых под наблюдение. Он три дня просидел в Нерюнгринском районе, в этой забытой богом дыре, где начальник отделения с утра поливал себя обильно одеколоном, чтобы перебить «выхлоп», а документация оказалась в ужасном состоянии, из-за чего Труш, как ни сдерживался, а вспылил. В итоге написал подробный отчет с перечнем недостатков в работе, где главным было отсутствие полноценной вербовки и профилактической работы, а имеющиеся ДОПы оформлены ненадлежащим образом. Мог бы смягчить формулировки, если бы старший лейтенант покаялся, а он стал предлагать пойти на мировую и замять это дело с помощью обильной выпивки и поездки на охоту с районным прокурором.

К вечеру пыл майора угас. В делах по профилактике майор не нашел серьезных нарушений. Зато отыгрался на явочной квартире.

– Вы, Тимур Фаридович, допустили нарушение. Пункт 22 инструкции обязывает, на каждого содержателя конспиративной и явочной квартиры заводить личное дело.     Кроме того, заводится отдельное дело, которое регистрируется в десятом подразделении на основании представляемой оперативным подразделением служебной записки, где указывается дата получения санкции на использование квартиры, псевдоним и размер ежемесячного вознаграждения, если содержатель не состоит в негласном штате органов КГБ.

– Виноват, товарищ майор. Квартиру оформляли до моего приезда в Алдан. Я упустил этот момент при передаче дел. Сегодня же исправим.

Ахметшахов тут же вызывает лейтенанта Сапрыкина, одного из немногих толковых сотрудников, тут же разъясняет порядок оформления явочной квартиры. Труш листает документы, слушает, в нужных местах вставляет замечания: «Лист учета сотрудников, работавших с содержателем квартиры, согласно приложения двенадцать не забудьте оформить… И еще список агентов, принимаемых на квартире». Ему, похоже, понравилась такая оперативность.

Кадровик документацию бегло просмотрел, не проявляя настырности. Он пьет крепкий чай и охотно рассказывает свежие анекдоты. В конце дня просит показать журнал по физической подготовке.

– Где ж занимаетесь? А то я что-то закис за эту неделю… Схожу вместе с вами, не возражаете?

В арендованном школьном зале расстелили маты. Кадровик сноровисто переоделся в спортивную форму и стал разминаться. Майор Труш остался наблюдателем. Пришел даже прапорщик Абзалов, который часто пропускает занятия, чем удивил лейтенантов и они стали подшучивать, раздергивать его в разные стороны. Обычно укладывались в один час, а в этот раз всем пришлось работать в полную силу. Кадровик низкорослый и возрастной, оказался умелым цепким спарринг-партнером. Под одобрительные возгласы Труша, провел отличный бросок, чем слегка завел Ахметшахова и он