Но Фридриху было все равно. Состав группы был большой, поэтому ему удалось собрать немало информации среди коллег. Чужой город, иная страна, вечером посидели все вместе. Сплотились перед чужой, не очень радушной обстановкой.

И это все было хорошо. Только вот много было вопросов, которые мы толком сформулировать не могли, а если бы и были какие ответы, так они для нас были бы как темный лес. Ничего не понятно. Надо тащить эти два туловища в Россию. Пусть специалисты их «потрошат». Время. Пора уходить.

— Ты его будешь сопровождать, — кивнул он мне. — За мной — дама.

Развязали Инну, в течение получаса собрали две сумки. В одну сложили мужскую одежду покойного отца, в другую — женские вещи.

Под нашим наблюдением Фридрих помылся, переоделся в чистую одежду. Она была ему тесновата. Покойный офицер был посуше и повыше. Штанины джинсов подвернул, рукава тоже подобрал. Не хватало еще, если остановит полиция, чтобы заметили его обмоченные, дурно пахнущие штаны. Да и ехать в одной машине с обмоченным не хотелось.

— Как хранить вирус при транспортировке?

— Обложите льдом. Меняйте почаще лед. Контейнеры герметичные. Утечки не будет. Главное — не перегреть выше пятидесяти градусов.

— Пошли. — Командир кивнул на выход. — Ты — первый. Бери последователя доктора Менгеле. Я — девчонку. Работаем.

— Как скажешь, командир.

Перед выходом вместе с командиром по очереди салфетками для протирки мониторов прошлись по квартире. Как старательная хозяйка, протерли пыль. Стерли все отпечатки пальцев. Как свои, так и чужие. Проще было бы поджечь квартиру, но в наши планы это не входило. Ручку входной двери тоже протерли.

Медленно спускаемся по лестнице. Слышны голоса в подъезде. Немцы рано встают, рано начинают работать, рано заканчивают. Плохо, что нас увидят. С другой стороны, добираться в потоке машин проще. Хотя у немцев если правила не нарушаешь, то и не будут к тебе цепляться. Фридрих сбоку, я придерживаю его за локоть. Со стороны это выглядит, как придерживаю. Есть в дзюдо хват за одежду — не вырвешься. Вот так я и удерживаю его. Тело болит. В аптечке в квартире нашел аспирин, принял. Слабое утешение, скорее психологическое.

На расстоянии три ступени спускается генерал с Инной. Она молчалива. Жаль девчонку, она-то полагала, что это будет приключение в стиле кино. Раз-два, и обеспечен на всю жизнь. Увы, девочка, киношные штампы в жизни не работают.

Контейнеры у Потапыча. Пистолеты у нас наготове. Зачем? Привычка. Так положено.

Голоса внизу. Люди выходят на работу. Среднего возраста. Говорят, что вечером нужно заехать в магазин купить молока и овощей. Переспрашивают друг друга, выключен ли свет, перекрыта ли вода. Обычные разговоры людей, которые прожили в браке уже несколько десятков лет. Тембр голосов меняется от каждой фразы. Оба кашляют — простыли. Ничего удивительного — весна, ветер. Вот что-то забыли в квартире, открывают дверь.

Я дернул спутника за рукав, приказывая остановиться, руку с пистолетом вверх.

Командиру не надо объяснять дважды. Стоим, почти не дышим, ждем. Так свою, родную дверь долго не открывают. Открыли, вошли. Зачем вошли вдвоем? Если проверить, выключить что-то дома, одного достаточно. Второй-то зачем?

Вышли. Что-то тихо ворча, спускаются по лестнице. Я оттер пот со лба тыльной стороной ладони. Фридрих чуть-чуть подался вперед. Так собираются перед тем, как сделать рывок — группируются. Только специалист сделает это незаметно, он проработает в голове, как будут работать все мышцы и что будет делать конвоир. Гражданский будет долго собираться и долго все делать. Понимаю, одобряю. Если бы не сделал это сейчас, я бы не поверил, а теперь верю. Ну что, Ланге, извини, работа у меня такая. Больно тыкаю стволом под ребра. Шепчу в ухо:

— Не надо. Будет больно. Потом перевяжу, пулю вытащу, как умею. А тот, что сзади, снова ударит в пах. Хочешь?

Было заметно, как он свел бедра, защищаясь от удара, сумку переместил вперед. Это хорошо. Когда сумка впереди, особо не побегаешь, а мне бегать с больным телом нет никакого резона.

Пошли тихо, аккуратно. Дверь в подъезд. Постоим, послушаем. Вроде обычный шум. Это хорошо, что там слышен шум. Если бы стояла гробовая тишина, значит, полиция с контрразведкой оцепили три квартала и ждут нас. Тогда вот тихо.

Открываем подъезд. Спокойно. Некоторые машины уехали, некоторые появились. Неподалеку от моей машины стоит большой внедорожник. Двигатель заглушен. Тихо? Тихо. Хочется верить, что тихо.

Двигаемся к моей машине. Мы не дошли до нее метров пятнадцать, как из внедорожника вывалились две фигуры. Одеты в черные костюмы. Знаю такие, они поглощают свет. В темноте почти не видны в приборах ночного видения и инфракрасных датчиках. Жарковато в них. На голове тяжелые шлемы с пуленепробиваемыми стеклами. Черные бронежилеты. В руках немецкие винтовки «НК-417» с глушителями. Большие магазины на двадцать патронов. Слышал, но не доводилось в руках держать, говорят, хорошая «машинка».

Они открыли огонь по нас с близкого расстояния. Вас-то мы и не ждали. Я хватаю Фридриха и пихаю его за ближайшую машину. Он стоит как завороженный. Кино, маму твою, Фридрих! Падай!

У самого от падения сбивается дыхание. Боль красным пламенем в глазах застилает свет. Больно. Охаю. Из-за машины пытаюсь выбрать позицию. Сложно. Из-под машины не выстрелишь, противник далеко. Очень далеко. Глухо, солидно кашляют две винтовки.

Вот задачка. Нужно, чтобы и Ланге уцелели — они носители информации, — и противника необходимо отправить в мир иной, да и самому хотелось бы уцелеть. Время. Время. Время! Через пять минут появятся очевидцы и вызовут полицию. Те в этот район примчатся быстро. Это — не маленький Афганистан, тут живут добропорядочные бюргеры, вот и будут их спасать. Их спасать — нас в плен брать. А моя физия им уже известна — известный наркоторговец. Нехороший расклад, неприятный.

Шеф разлегся за соседней машиной. Он сзади, у него позиция для стрельбы вообще никудышная.

Приподнимаюсь слегка, чтобы увидеть фигуры, желающие моей смерти. Одна спереди, вторая сзади. Понимаю, что этих я знаю — мальчик и девочка, только они уже более солидно подготовились. Мальчик вот ходить не может. Прикрывает девочку. От машины не отходит. Да и девочка не стремится идти вперед. Приставными шагами перемещается, всаживает в машины, за которыми мы укрываемся, пулю за пулей. Сама не выходит под выстрел и близко не подходит, чтобы не попасть под огонь снизу. Надо что-то делать. Время. Время. Магазины у них из полупрозрачного пластика. Видно стрелку, когда патроны закончатся. Мне тоже должно быть видно. Выглядываю, рассматриваю. Не может быть, чтобы одновременно они закончились у обоих. Юноша пореже стреляет, выцеливает. Только вот опоры у него толком нет, а тяжелую винтовку постоянно держать на весу сложно. Глушитель, конечно, имеет свои преимущества, но и вес тоже имеет. Хоть и сбалансированная, как надо, винтовка, а все равно — тяжело. Нога, видать, болит, и это хорошо!