Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не знаю. Скорее всего, нет.
Схватки были уже каждые пять минут, однако так могло продолжаться несколько часов кряду… или закончиться в один момент. Роды — действо совершенно непредсказуемое.
Из окна тянуло прохладой, но Брианна вся взмокла. Я вытирала ей лицо и плечи, ласково бормоча:
— Ты молодец, милая. Отлично справляешься… И ты, — посмотрела я на Джейми.
Он выдавил ответную улыбку. Джейми тоже заметно вспотел, а в лице у него не было ни кровинки.
— Поговори со мной, па, — попросила вдруг Брианна.
— О чем?
Он в панике уставился на меня.
— Не важно. Расскажи что-нибудь, просто чтобы она отвлеклась.
— Хм… Ну… А ты слышала о Габитрот, фее прялки?
Брианна хмыкнула. Опасливо покосившись на нее, Джейми начал рассказ:
— Так вот… На берегу реки стояла старая ферма, и жила в ней девушка по имени Мэйзи. У нее были ярко-рыжие волосы и синие глаза, и никто в деревне не мог сравниться с ней красотой. Однако женихи не торопились свататься, потому что…
Джейми в смятении замолк; я взглядом велела ему говорить дальше.
— …потому что в те времена на хорошего мужа могла рассчитывать только опытная хозяйка и искусная рукодельница. А Мэйзи…
Брианна издала протяжный нечеловеческий стон. Джейми стиснул зубы и, держа ее за руки, продолжил:
— А Мэйзи только и знала, что гулять по округе да плести веночки.
В комнате темнело, и запах нагретых солнцем цветов сменялся ароматом влажной зелени с толикой древесного дыма, доносившегося с летней кухни.
Рубашка Брианны промокла насквозь и липла к коже. Я поддерживала дочь под спину, и она беспомощно билась в моих руках, пытаясь ослабить боль. Джейми же, опустив голову, продолжал рассказывать о силках и охотниках на тюленей, о волынщиках и эльфах, о великанах из пещеры Фингала, о черном дьявольском коне, что несется быстрее мысли.
Схватки следовали одна за другой. Федра по моему указанию принесла горящий фитиль и запалила свечи. По стенам плясали тени. Джейми вконец охрип, Брианна и вовсе давно онемела от боли.
Она вдруг выпустила его руки и села, цепляясь за колени.
— Тужься! — велела я, подкладывая под спину подушки. Федра поднесла мне лампу.
Смазав пальцы маслом, я приподняла Брианне рубашку и принялась массировать живот, все время тихо с ней разговаривая, пусть даже она не слышала ни слова.
Плоть под моими ладонями вдруг напряглась — раз, другой, и наружу вырвался поток околоплодных вод, заливая всю кровать и стекая на пол. Я ослабила нажим, молясь про себя, чтобы ребенок не торопился и дело обошлось без разрывов.
Тугое кольцо вдруг раскрылось, и мои пальцы нащупали что-то мокрое и твердое. Мышцы тут же ослабли, и это ощущение исчезло, хотя подушечки покалывало от осознания, что я дотронулась до чего-то совершенно нового. Очередная схватка — и вновь вперед и затем назад…
Я сильнее задрала рубашку, и при следующем сокращении мышц показалась лысая головка, вся покрытая слизью и кровью. На меня слепо уставилось восково-белое сморщенное личико, кривившееся в яростной гримасе.
— Кто там? Мальчик?
Хриплый голос Джейми привел меня в чувство.
— Надеюсь, что да, — ответила я, поспешно освобождая носик и рот от слизи. — Самый страшненький младенец на моей памяти; если это девочка, ей очень не повезло.
Брианна издала какой-то звук, похожий на смех, перешедший в длинный утробный стон. Я едва успела развернуть младенцу плечики — и с громким чпоканьем длинное мокрое тельце, извиваясь, как форель, выскользнуло на влажное одеяло.
Я торопливо завернула его в чистое полотенце (и да, это был мальчик, в складочке между бедрами виднелась круглая пурпурная мошонка). Судя по основным показателям — цвету кожи, дыханию, сердцебиению — малыш был в норме. Он сердито фыркал, но всерьез не плакал, только размахивал крошечными кулачками.
Положив его на кровать и придерживая одной рукой, я наскоро осмотрела Брианну. Бедра были измазаны красной слизью, кровотечения вроде бы не наблюдалось. Пуповина пульсировала, толстой змеей еще связывая мать с ребенком.
Брианна тяжело дышала, откинувшись на смятые подушки; спутанные волосы прилипли к вискам — но на лице у нее играла победная улыбка. Я положила руку ей на живот, ставший непривычно мягким, и ощутила, как внутри движется плацента.
— Еще разок, солнышко, — попросила я.
Схватка — и послед выскочил. Я перевязала пуповину, разрезала ее и вложила Брианне в руки увесистый сверток — ее сына.
— Он красавчик, — прошептала я.
Предоставив ребенка материнской заботе, я занялась более насущными вопросами — стала энергично разминать ей живот, чтобы матка лучше сокращалась, не допуская кровотечения. По всему дому возбужденно загомонили, Федра пронеслась по коридорам, разнося радостную весть. Я подняла глаза. Брианна светилась, Джейми тоже улыбался, щеки его были мокры от слез. Он что-то пробормотал на гэльском, поглаживая ей волосы, и нежно поцеловал в висок.
— Ребенок голоден?.. — надтреснуто прошептала Брианна и хрипло откашлялась. — Мне его покормить?
— Попробуй, увидишь… Иногда младенцы сразу засыпают, иногда требуют ласки.
Брианна нащупала на шее завязки и распустила их, обнажая высокую полную грудь. Она приподняла ребенка, и тот, громко фыркнув, с неожиданной силой впился в сосок.
— Он крепыш, правда?
Я только сейчас поняла, что плачу. На губах ощущался соленый привкус слез.
Чуть позже, когда спальню прибрали, Брианну переодели и принесли ей ужин, я в очередной раз убедилась, что с ней и ребенком все хорошо, и вышла в темный коридор. Казалось, что я парю, не касаясь ногами ступеней.
Джейми незадолго до этого спустился, чтобы рассказать Иокасте все подробности, и теперь ждал у подножья лестницы. Не сказав ни слова, он сгреб меня в объятия и поцеловал. Я успела заметить на его руках кровавые полукруглые следы, оставленные ногтями Брианны.
— Ты просто чудо!.. — шепнул он и вдруг расплылся в ехидной улыбке. — Бабуля.
— А он темный или светлый? — спросил Джейми, приподимаясь на локте. — А то я забыл глянуть. Отвлекся, пересчитывая пальчики.
— Пока сложно сказать, — сонно потянулась я в постели. Пальчики я тоже пересчитала, но и об остальном не забыла. — Сейчас он весь красный, и только через пару дней кожа примет нормальный оттенок. Родился с темными волосами, но они еще могут сменить цвет.
Я снова потянулась, наслаждаясь приятной болью в ногах и спине. Роды — дело непростое, даже для акушерки.
— Да и родись он светленьким, это еще ничего не доказывало бы, — добавила я. — Брианна в детстве тоже была блондинкой, может, он пошел в нее.
— Ааа… Ну, будь он брюнетом, мы бы знали наверняка.
— Не обязательно. Твой отец был брюнетом, и мой тоже. Ребенок мог унаследовать от нас рецессивный ген, и тогда…
— Что унаследовать?