В отличие от Эмо, Уилмер привел целую армию сторонников. Не иначе как он получил предварительную информацию: армия типпов в фиолетовом численно превосходила армию с желтой лентой, собравшуюся вокруг беседки. За ними, ревя трубами, вышагивал большой духовой оркестр. Над головой молодые типпы с корзинами в руках перелетали с террасы на террасу, раздавая зевакам на верхних улицах небольшие фиолетовые сувениры. Я знал: все это импровизация, но для столь короткого срока очень даже неплохо устроенная. Ааз их встряхнул! Я решил, что выборам это только на пользу.

Шомитамони наотрез отказалась участвовать в мероприятиях из списка конкурентов. Тем ничего не оставалось, кроме как придерживаться составленного Аазом графика. Дебаты, которые должны были состояться сегодня утром, были перенесены на три дня вперед. Днем позже состоится молниеносный раунд конкурса «Поцелуй младенца», а вечером сессия «Знакомство с семьей кандидата». Новый график мероприятий был у меня в сумке на поясе.

По мере приближения десяти часов зеленая и пурпурная партии начали прокладывать себе дорогу в беседку. Между тремя группами то и дело вспыхивали жаркие споры. Шоми заняла большую часть пространства подставками с плакатами Ааза, флагштоком и несколькими столиками. После бурного обмена мнениями люди Уилмера и Эмо ринулись ко мне.

– Скив, нам нужна ваша помощь, – заявила Карнелия. – Эта вредная пуховка не пускает нас туда!

Я невольно усмехнулся, хотя моей первоочередной задачей было следить за тем, чтобы все было как можно более справедливо. Я протиснулся сквозь звенящие шляпы.

– Вам нужно переместить кое-что из этого, Шоми, – сказал я.

– С какой стати? – спросила она. – Мы были здесь первыми.

– Потому что это совместное мероприятие.

Скрестив на груди руки, Шоми злобно посмотрела на типпов за моей спиной.

– Позволю себе не согласиться. Тут все сделано для Ааза. Если другие захотят участвовать, пусть довольствуются тем, что осталось.

– Мы платим вам за честные выборы! – возмутился Орлоу.

– Вам нет необходимости мне это напоминать, – сказал я, поднимая руку. Я отнюдь не горел желанием выступать в качестве судьи в трехстороннем споре. – Шоми, вам положена треть этого места.

Крошечная особа недовольно фыркнула:

– Даже если у Ааза сторонников больше, чем у них обоих?

– После выборов он, если захочет, получит все, – сказал я, – если победит. Расчистите дорогу, будьте добры.

Шоми опустила руки, затем скрестила их на груди, но уже на другой манер.

– Заставьте меня.

Орлоу начал закатывать рукава.

– Сейчас, одну минуту!

Я поспешил встать между ними.

– Эй, Орлоу, не делайте этого! – Наверно, я зря испугался, что Орлоу ударит существо меньше его ростом. Его гнев был направлен на атрибуты «Партии Чумы». Набрав из силовой линии, проходящей под главной улицей горсть магии, он с силой швырнул ее в них. Плакаты с грохотом рухнули, за ними последовали столы.

– Эй ты, грубиян! – взвизгнула Шоми из-под моей руки.

Она сделала рукой круговое движение, и все типпы в зеленых костюмах на трибуне отлетели назад. Я вытаращил глаза. Вот это магическая сила!

– Да как ты посмела поступить так со всеми этими милыми членами «Партии Дружбы»! – воскликнула Карнелия и скрестила перед собой обе руки.

В лицо Шоми, вынудив ее зажмуриться и взъерошив мех по всему ее телу, ударил мощный порыв ветра. Шоми была вынуждена отступить на шаг. Она сердито фыркнула, и ветер стих. Гневно сверкая глазами, она повернулась к Карнелии. Ее руки сплетали в воздухе узор. Я чувствовал, как она тянет магию из силовых линий. Я тотчас представил себя запертой дверью, не позволяющей ей пополнить запасы магии. Шоми без труда отбросила мой барьер. Из ее рук прямо на Карнелию вылетел вихрь. Из небольшого пыльного дьявола он вырос в мощное торнадо, втягивая на своем пути стулья, плакаты и даже пару неосторожных рабочих. Грызуны Карнелии слетели прочь с ее палантина.

– Держись, дорогая леди! – проревел Орлоу, бросаясь, чтобы схватить Карнелию за руку. Вместе они бросили все свои силы против торнадо. Вихрь с воем возвышался над их головами, но они сдерживали его. Похоже, они были удивлены не меньше всех остальных. Сражаясь с мощным ветром, они встали по обе стороны от него и с напряженными лицами медленно двигались прямо на вихрь, пока из огромного серо-черного конуса тот не превратился, сжавшись, в серебристый канат. А затем и вовсе исчез, оставив сидеть на земле пару ошарашенных типпов с взъерошенными ветром шкурами. Одарив друг друга короткой победной улыбкой, Карнелия и Орлоу повернулись к Шоми.

– Ну ладно, убедили, – сказала она и повернулась, чтобы пронзительно крикнуть своим работникам: – Очистите беседку!

Бригада рабочих в желтых мундирах кинулась подбирать всю упавшую мебель. Следом за ними вышел типп с метлой и аккуратно подмел две трети круглой сцены.

– Почему же вы просто не сделали это раньше? – спросил Орлоу.

– У меня не было причин, – невозмутимо ответила Шоми и в упор посмотрела на них. – Я слышала, что вы двое были слишком мягкотелы. Там, откуда я родом, вам ни за что не выжить на выборах. Я покажу вам, что такое настоящая политика!

– Что ж! Если вы типичный тому пример, я не хочу знать, что такое настоящая политика, – фыркнула Карнелия. Испуганные и всклокоченные, ее грызуны выбежали из толпы и принялись карабкаться по ней до самой шеи, где, дрожа, вновь собрались в палантин. Карнелия их погладила. Презрительно фыркнув в сторону Шоми, она поднялась по белым ступеням к Уилмеру. Орлоу еще раз сурово посмотрел на Шоми и перешел к Эмо.

Часы пробили десять. Мэр в крепко сидящей на голове шляпе вышел поприветствовать толпу.

– Дамы и господа! Добро пожаловать! Я знаю, вы все глубоко сунете руки в свои карманы, чтобы продемонстрировать поддержку своим кандидатам в губернаторы! И помните, до дня голосования осталась всего одна неделя! Поэтому позвольте мне представить трех прекрасных людей, которые выставили свои кандидатуры. Первый, в зеленом углу, весом около шестидесяти килограммов – сплошь любовь и доброта, – кандидат от «Партии Дружбы» Эмо Уивил!

Эмо вышел вперед и кокетливо похлопал перед толпой ресницами. Трибуны взорвались приветствиями, и на всех посыпались зеленые конфетти. Воздух наполнился блестками. Я выплюнул клочки бумаги. Эмо пожал руку мэру и поднял руку, чтобы помахать зрителям. Словно дождавшись этого сигнала, в него полетели десятки комков грязи. Эмо съежился и вскинул руки, защищая лицо.

Ему нечего было бояться. Я был готов. Зачерпнув из силовой линии щедрую пригоршню магии, я воздвиг магический щит. «Снаряды» ударились об него и соскользнули вниз. Черви, улитки, пучки травы и сорняков разлетелись во все стороны, поразив что угодно, кроме намеченной цели. Эмо выпрямился и смахнул невидимую пылинку со своего все еще безупречного костюма в бело-зеленую полоску.