В Закавказье ситуация была не менее запутанной. ЦК Армянского военного Союза 12 сентября сообщал: «Союз наш ныне является широко разветвленной организацией и имеет отделы не только на Кавказе, но и на Западном фронте и в Петрограде». На повестке дня стоял вопрос о создании общей армянской организация, дополняя ее Туркестанским краевым комитетом Армянского Военного Союза»[2435]. К октябрю было создано 6 армянских полков, которые дислоцировались в районе Урмия и Эрзерума. Армянские организации вопрос о самоопределении не ставили. Генерал-квартирмейстер Ставки Дитерихс подтверждал 12 октября, что «выборными представителями армянской национальности было вынесено вполне определенное постановление, в смысле отказа от постановки на очередь вопроса об автономии областей с армянским населением до созыва Учредительного собрания»[2436].

Но выступавший 18 октября в Предпарламенте от имени армянской группы кадет Алексей Карапетович Дживелегов уже заявит:

— Долг русского народа помочь Армении добиться полной автономии. Свободная Армения должна быть образована решением международного конгресса, от которого армяне надеются получить вечный нейтралитет, подобный швейцарскому[2437].

От России уже ничего не ждали. Капитан Левицкий беседовал с армянским священником: «Не тайна для нас, что Россия заболела. Не сегодня-завтра ваши полки уйдут отсюда, а с тем рухнут и наши надежды. Опять нас зальет волна крови, опять над нами нависнет страшный удар мести за любовь и за преданность к вам. Но в отчаяние мы не впадем. Мы привыкли страдать и надеяться, а в предстоящих тяжелых испытаниях нам поможет наша святая вера»[2438].

В Тифлисе Половцов обнаруживает все признаки разложения: «В штабе полное уныние, фронт окончательно разваливается, дезертирство идет не отдельными личностями, а целыми полками и дивизиями, и вся эта масса самовольно демобилизованных хлынула в тыл и творит всякие бесчинства, запружая все без того скудные пути сообщения Кавказского фронта»[2439]. Большевизация шла, в Тифлисе 2–7 октября прошел I краевой съезд большевистских организаций Кавказа, который избрал краевой комитет. Но краевой орган Советов — Тифлисский Совет — оставался в руках меньшевиков. В деревне позиции большевиков были еще слабее. Махарадзе информировал Ленина: «В деревнях за некоторым исключением, партия не смогла еще создать организации, и, таким образом, почти вся крестьянская масса всецело была предоставлена в одно и то же время одурманивающему и растлевающему влиянию меньшевистских демагогов. Крестьянство Грузии в большинстве случаев знало о нас то, что им говорили про нас меньшевики»[2440].

В Баку в середине октября руководство Совета фактически перешло к большевикам: после ухода из его исполкома эсеров и меньшевиков был сформирован Временный исполнительный комитет во главе с Шаумяном. Но одновременно укреплялись и позиции национальных организаций. Половцов по дороге в Баку попадает на «съезд представителей всех мусульманских племен, где нахожу настроение весьма… самостийное, скорее панисламистическое». Генерал приходил к общему выводу о ситуации на Кавказе: «Масса властей, но никто не слушается, а действительная власть всюду быстро переходит в руки большевистских комитетов… Сосредоточиваюсь на довольно трудной, но занимательной задаче — спасении собственной шкуры»[2441].

Центральная Азия долгое время оставалась относительно спокойным местом, что большевики объясняли недостаточно развитым классовым сознанием местного населения и немногочисленностью пролетариата. До осени там существовали объединенные организации РСДРП, включавшие в себя и большевиков, и меньшевиков. Отмечались нечастые факты самовольных захватов дехканами земли, порубок леса. С осени начались попытки рабочих брать под свой контроль предприятия.

Но 11 сентября на проходившем в Ташкенте совещании демократических организаций, где обсуждался продовольственный кризис, большевики предложили брать власть. На следующий день в Александровском парке прошел массовый митинг с участием пролетариев и солдат гарнизона, на котором был организован ревком с участием большевиков, левых эсеров, меньшевиков-интернационалистов и анархистов. 15 сентября был переизбран Исполком Ташкентского Совета, который заявил о переходе в его руки полноты власти[2442]. «Русские Ведомости» 16 сентября писали: «В Ставке получено сообщение, что вся власть в Ташкенте фактически уже перешла к местному Совету солдатских и рабочих депутатов. Командующий войсками генерал Черкесс, избранный прежним составом Совета, отрешен от должности… Командующим войсками округа назначен поручик Перфильев. Распоряжения устраненных начальников не исполняются»[2443].

Туркестанский краевой Совет, где большинство удерживали эсеры и меньшевики, счел за благо переместиться в город Скобелев и оттуда просить Временное правительство о подмоге. Керенский объявил события в Ташкенте контрреволюционным мятежом. Из Казани были направлены войска во главе с полковником Коровиченко, который 24 сентября вступил в Ташкент — уже произведенным в генералы за успех в подавлении восстания. Ташкентский Совет был разогнан[2444]. Петросовет протестовал, приняв 2 октября резолюцию: «Оказать поддержку справедливым требованиям ташкентской революционной демократии и обратиться в ЦИК с указанием на необходимость принять все меры к восстановлению деятельности Ташкентского Совета»[2445].

К осени 1917 года активизировались крымские татары, создавшие в июле партию «Милли-Фирка» (национальная партия), которая имела и свои воинские формирования. Выдвигая лозунг «Крым для крымцев», она ориентировалась на Турцию[2446]. «В Крыму трудящиеся татары заставили съезд крымских мусульман, собравшийся 8 октября в Симферополе, требовать открытия Крымского мусульманского сейма до созыва Учредительного собрания»[2447].