Золотой Берег получил свободу, поскольку сильный лидер возглавлял партию, которая, очевидно, выражала национальную волю. Но, придя к власти, Нкрума полностью использовал свободу, которая (как он часто говорил) происходила из независимости — свободу совершать ошибки. Он быстро отказался от демократических практик и подорвал гражданские свободы, провел репрессивные меры, давил оппозицию, контролировал прессу и радио, подрывал правление закона. В конце концов, лидер превратил Гану в коррумпированную деспотию. При этом страна дошла до грани банкротства, как писал генерал Спирс: «В основном, это произошло из-за неоправданных экстравагантностей и программы повышения личного престижа, которые проводил доктор Нкрума»[2957].

Это справедливое замечание. Как отмечали жители Ганы, мегаломания Осагьефо росла по мере того, как уменьшалась его харизма. Он основал свою собственную идеологию — нкрумаизм. Его статуя стояла перед парламентом, а имя светилось неоновым светом. Его профиль украшал марки и банкноты. На монетах красовалась голова Нкрумы в ореоле из надписи на латыни: «Kwame Nkrumah, civitatis Ghaniensis conditor» («Квама Нкрума, основатель государства Гана».

Вскоре другие самопровозглашенные основатели новых африканских государств начали соответствовать Нкруме в диктаторстве или даже превзошли его, обеспечив Спирса и иже с ним ретроспективным доказательством в защиту имперского правления. Но, если вспомнить работорговлю и апартеид, это правление всегда было авторитарным, а часто — жестоким. При бельгийском короле Леопольде, если процитировать худший пример, Конго потеряло, вероятно, десять миллионов человек — половину населения. Это превзошло все, совершенное Жозефом Мобуту — так называемым «заирским Калигулой»[2958]. Более того, строители империи прорезали искусственные границы на поверхности континента, уже страдающего от засухи, голода, изоляции, необразованности, бедности и болезней. Они навязали геометрические схемы белых аморфным пейзажам черных, проведя границы, которые разрезали племенные сообщества, этнические союзы и лингвистические единства.

Вводя чужеземную власть, религию, образование и торговлю, белые подрывали старые культурные и социальные структуры. Конечно, африканцы не стали беспомощными пленниками своего колониального прошлого, они оказались хозяевами своей собственной судьбы. Но к середине XX века их государства были готовы к внутренней борьбе. После того, как прекратился европейский контроль, они колебались между анархией и тиранией, редко находя демократическое равновесие. Даже в Гане район ашанти и северные территории агитировали за отделение, народ эве хотел собственную родину, другие группы вроде иммигрантов-мусульман (зонго) сопротивлялись интеграции.

Другие страны, тоже созданные имперскими державами, оказались гораздо менее компактами и гораздо сильнее разделенными. Там отсутствовали многие дополнительные преимущества Ганы. Но Золотой Берег таким быстрым шагом двинулся к независимости, что Британия была вынуждена сдерживать темпы в других регионах на континенте.

* * *

Западная Африка, свободная от белых поселенцев, двигалась вперед быстрее. В течение трех лет Нигерия последовала по стопам Ганы, хотя представляла собой чуть больше, чем географический термин. Самая большая страна в тропической Африке обладала истинным внутренним единством. Как Галлия (или Гана) она была разделена на три части. Тридцать миллионов граждан, которые к началу 1950-х гг. составляли треть оставшихся подданных империи, были неравно разделены в три главные группы. На огромной холмистой равнине мусульманского севера жили пасторальные фулани. Это были захватчики из Сахары, которые теперь перемешались с покоренными хауса. Они отличались бронзовой кожей и орлиными носами. В болотах и лесах на юго-востоке, где муха цеце убивала скот и лошадей, жили ибо, разделенные на бесчисленные деревенские общины. Наконец на юго-западе были владения йоруба, где города вроде Ибадана, Иво и Бенина являлись свидетелями былой мощи королевств, уничтоженных столкновениями с жаждавшей рабов Европой.

Но простое описание трех частей не дает представления о сбивающем с толку разнообразии страны. Северные территории были столь же чужеродными для южных, как Китай для Европы. По словам Джулиана Хаксли, культуры различались от «уровня неолита до чего-то, примерно соответствующего нашему Средневековью»[2959].

На самом деле Нигерия являлась самой разнообразной страной в Африке. Это была этническая мозаика, культурное лоскутное одеяло и «лингвистический перекресток»[2960]. Войны и миграции тщательно перемешали население севера, где сосуществовали канури, нупе, тив и множество других племен. Многие из них были язычниками. Когда один окружной комиссар, пытаясь получить клятву, спросил свидетеля, во что он верит, тот ответил: «Все зависит от того, где я нахожусь»[2961].

Юг был в большей мере христианским, но едва ли более единым. Церкви соревновались с лавками заклинателей с амулетами и фетишами, которые шокировали белых посетителей. Там предлагались овечьи мускульные желудки, змеиные зубы, крылья летучих мышей, собачьи лапы, кишки попугаев, высушенные пенисы обезьян. Элспет Хаксли нашла характерный образ для выражения ее ужаса от своеобразного изобилия Лагоса: «Совершенно обнаженная человеческая жизнь, просто человеческое существование, которое кишит, разрастается и размножается с пугающей плодовитостью бактерий»[2962].

Но лучшей мерой для состояния «постоянно размножающейся» Нигерии были 250 языков, на некоторых из которых говорило менее тысячи человек. Когда губернатор выступал с речью в одном городе, то с удивлением обнаружил, что его три переводчика переводят его слова на шесть языков.

В теории британское правление гармонизировало нигерийские разногласия. Оно установило закон и порядок, ввело свободную торговлю, создало сеть шоссейных и железных дорог, ввело общую валюту вместо джина, кусков железа, раковин каури или талеров Марии Терезии. По словам Марджори Перхам, строители империи установили надстройку, подобную «огромной стальной решетке над аморфной целлюлозной тканью племенной Африки. Сотни независимых и часто враждебных сообществ удерживались внутри ее ячеек в мире»[2963].

На самом-то деле британцы приобрели Нигерию силой, установили ее границы, продвигаясь вперед, и поддерживали ее целостность, разделив на части. Великобритания захватила Лагос после тяжелых боев в 1851 г. и установила протекторат в дельте в 1885 г. А пятнадцать лет спустя она прибрала к рукам права «Королевской нигерийской компании» на обширные внутренние районы.