Ты заглянул в конверт, проверить, на месте ли деньги, и сунул конверт под ее подушку. Расстелив на полу заранее приготовленную газету, ты поспешно завернул в нее несколько предметов, которые решил забрать. После чего вынул конверт из-под подушки и добавил постскриптум:

Можешь оставить себе Вильгельма Завоевателя. Пусть спит в гостевой кровати, если там будет место.

Надев пальто и шляпу, ты сунул сверток под мышку.

Минуту спустя ты уже сидел в такси, которое везло тебя на Парк-авеню.

– Вот так-то, – громко сказал ты и повторил: – Вот так-то.

Первый раз звонок раздался на следующий день.

– Вам звонит миссис Льюис.

– Миссис… Скажите ей, что меня нет на месте. Уехал на весь день.

На следующее утро она позвонила дважды.

Когда вскоре после обеда она позвонила в третий раз, ты решил, что так не пойдет, и велел соединить тебя с ней:

– Ну-с?

– Ой, это ты, Билл?

– Да. Что тебе нужно?

– О… Я просто интересуюсь, придешь ли ты сегодня…

– Забудь об этом. И перестань мне названивать.

– Но мне придется звонить, если ты…

Ты отодвинул трубку от уха и, не дослушав, положил на рычаг. Через минуту-другую ты снова снял трубку и сказал миссис Кэррол:

– Будьте добры, передайте операторам, что, если миссис Льюис снова позвонит, меня нет. Или миссис Грин. Да, Грин. В любое время. И не трудитесь оставлять мне записки о ее звонках.

«Определенно, это окончательный разрыв, – думал ты. – Полагаю, именно так и нужно поступать». Как сказала бы Эрма, тебе следует сложить руки на груди и принять властный вид. Вы с Эрмой встречали Новый год у друзей в Доббс-Ферри, на следующий день ты вернулся в город слишком поздно и не пошел в офис.

Назавтра, примерно в середине дня, раздался телефонный звонок:

– К вам миссис Льюис.

На секунду ты смешался, а затем ответил:

– Мне казалось, я попросил вас никогда меня с ней не соединять.

– Мистер Сидни, она не на проводе. Она здесь, в приемной.

– Ах так… Хорошо, передайте ей, что я ушел и уже не вернусь.

– Хорошо, сэр.

Итак, она здесь, в приемной, всего в нескольких футах от меня… Сидит и ждет… Через минуту ее здесь не будет…

Однако телефон зазвонил снова. На сей раз это была твоя секретарша мисс Мэллоу, занимавшая маленькую комнату за твоим кабинетом.

– Та женщина, миссис Льюис, сказала мисс Дитрих в приемной, что видела, как вы садились в лифт. Она знает, что вы здесь, и намерена ждать, пока вы ее не примете.

– Да. Благодарю вас. Хорошо.

В тот момент ты проверял цифры вместе с двумя бухгалтерами. Совещание затянулось еще на час. Когда наконец бухгалтеры собрали бумаги и удалились, ты вызвал мисс Мэллоу, которая тут же пришла.

– Хочу попросить вас об одолжении, – сказал ты. – Не могли бы вы пройти в приемную и передать миссис Льюис, что я не смогу ее принять, а потом проводить до лифта.

– А если она откажется уходить?

– Не откажется. Только не устраивайте сцен. Просто велите ей уйти.

– Хорошо, сэр.

Прагматичная, деловая, с непроницаемым выражением умных карих глаз, мисс Мэллоу вышла из кабинета, но буквально через секунду вернулась:

– Она беседует с мистером Карром. Я решила, что стоит подождать.

– Что?! Беседует с мистером Карром!

– Да, сэр. Сидят на диванчике и разговаривают.

– Грязная маленькая… Прошу прощения.

– Да, сэр, – улыбнулась мисс Мэллоу.

Ты подошел к окну, потом сел за письменный стол, но затем снова вернулся к окну и наконец сказал секретарше:

– Будьте добры, попросите мисс Дитрих пригласить ко мне миссис Льюис, когда та закончит с мистером Карром.

– Да, сэр, – ответила мисс Мэллоу и ушла к себе.

Прошло много минут. Они что, весь день собираются разговаривать? Ты спросил мисс Мэллоу по телефону, передала ли она твое сообщение мисс Дитрих. Да, она сделала это сразу же. В этот момент дверь открылась и в кабинет вошла Миллисент. Ты увидел за ее спиной руку служащего в голубой униформе, аккуратно закрывшего за ней дверь. Миллисент тут же направилась к твоему письменному столу.

– Ты заставил меня слишком долго ждать, – сказала она.

Потеряв дар речи, ты беспомощно уставился на нее. Внезапно у тебя застучало в висках, и ты грубо спросил ее:

– Что ты сказала Дику?

– Я ничего ему не сказала.

– Ты разговаривала с ним целый час.

– Да нет. Я так не думаю. Всего лишь несколько минут. Я сидела там. Смотрю, он идет мимо. Он на меня поглядел. Вот я его и остановила. Сказала, простите, вы, случайно, не Мул? Он сразу угадал, кто я такая. – (Так вот, значит, как все обстояло. Простая случайность. Слепое везение. Он не проходит через приемную чаще одного-двух раз в день. Лгала ли она? Что ж, это нетрудно выяснить.) – Он сел рядом, и мы поговорили о старых временах. По-моему, он совсем не изменился. Все такой же красивый.

– А как ты ему объяснила свое присутствие здесь?

– Сказала, у меня сейчас трудные времена, – хихикнула она. – Я случайно встретила тебя и подумала, что ты захочешь мне помочь.

– Если тебе нужны деньги, я дам. Естественно, в пределах разумного.

– Не нужны мне деньги.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Нет, конечно, немного деньжат мне не помешает. Ведь надо же на что-то жить. – Она сделала длинную паузу. – Нам нужно сесть и серьезно потолковать.

– А что с твоими алиментами?

– Он их больше не платит.

– Какая сумма тебя устроит?

– Нам нужно поговорить.

– Нет. Не сегодня, да и вообще никогда.

Она передернула плечами; где-то в глубине ее аспидно-серых глаз я увидел секундную вспышку, похожую на язык холодного пламени.

– Лучше бы тебе прийти. Ну конечно ты придешь… Знаю, что придешь, – спокойно сказала она и добавила с убийственной уверенностью, которая тебя доконала: – Какой смысл зазря препираться?

«Интересно, что на самом деле она сказала Дику? – спрашивал ты себя. – Если ты действительно пойдешь к ней… Нет, совершенно безвыходная ситуация. А если ты не пойдешь, что еще она может выкинуть?»

– Я приду после ужина, – сказал ты. – Около девяти.

Ты обещал прийти в девять вечера. Без четверти девять ты отпустил такси и поднялся на крыльцо. Ты так и не выработал никакого плана, продолжая беспомощно барахтаться в вязком болоте своей нерешительности.

Она сидела в синем кресле возле торшера. Ты впервые увидел на ней дешевый ярко-фиолетовый бархатный пеньюар, отделанный по вороту, манжетам и подолу белыми страусиными перьями. Но на ногах у нее были обычные темно-коричневые войлочные шлепанцы.

– Мил, почему ты не