Как я узнал впоследствии, самоуверенный тон Кенеки объяснялся тем, что за всю историю племени таинственная дама, прозванная Тенью и Сокровищем озера, никогда еще не приходила в город, чтобы разбирать дела своего народа. Поэтому он спокойно сел и стал ждать.

– О Кенека, – невозмутимо ответил Кумпана, – я обращусь к Тени в молитве. Возможно, она пожелает прийти и сказать перед всеми свое слово.

– Она придет? – шепотом спросил я у Аркла.

– Думаю, да, вернее, надеюсь.

В этот момент я подумал, что появление под каким-либо благовидным предлогом богини, оракула, или кем там была эта обитавшая на священном озере дама, которую именовали Тенью, было запланировано заранее. Вероятно, то, что Кенека вдруг решил обратиться к ней за правосудием, оказалось всего лишь случайностью и весьма удачно совпало с планами, так сказать, организаторов мероприятия.

Мне стало ясно как божий день, что изначально все так и было задумано. Возможно, есть доля истины в истории Аркла, которая до сегодняшнего дня казалась мне болезненной фантазией человека, пережившего потрясение и едва избежавшего смерти. Я не имею в виду его мечты о родственной душе, ожидающей суженого где-то на краю света. Такие истории довольно часто можно услышать от романтически настроенных юношей и девушек, обладающих богатым воображением. Нет, речь о том, как он на самом деле встретился с этой дамой на берегу священного озера, а потом не мог вспомнить, почему вдруг оказался где-то совершенно в другом месте и вынужден был спасаться бегством от дикарей абанда. По словам Аркла, красавица явно ответила ему взаимностью. Она, похоже, тоже свято верила в идею родства душ и убедила британца, что все это не миф, а реалии духовного мира: якобы многие годы между ними существовала своего рода ментальная связь. Вполне естественно, что Аркл заключил ее в объятия. Но почему сия загадочная женщина вдруг воспротивилась этому? Его поступок не обидел ее, не оскорбил и не причинил боли. Просто чужак нарушил священный закон ее страны и подверг их обоих смертельному риску. Как бы там ни было, но она оказалась права, призывая Аркла к осторожности.

Допустим, именно так все и было. Что ж тут удивительного, если молодые люди жаждут увидеться вновь и, так сказать, узаконить отношения? С другой стороны, жди беды, когда пришелец прямо на глазах у полудиких людей добивается близости с их женщиной-оракулом, с той, кому по древнему обычаю суждено стать женой вождя. Однако стоит только чужаку самому стать вождем, как ему будет уже нечего опасаться.

По-видимому, так было нужно самой жрице и некоторым ее приверженцам, чьи мотивы мне, признаться, покамест ясны не были. Иначе зачем Кумпане, главе Совета Тени, понадобилось идти в такую даль навстречу Арклу, дабы провести того целым и невредимым через территорию абанда и на свой страх и риск впустить в их собственную заповедную землю? И я нисколько не удивлюсь, если окажется, что старик специально организовал весь этот спектакль, дабы жрица признала чужака будущим вождем и своим законным мужем, который, согласно пророчеству, заменит Кумпану, сохранив тому жизнь. О, все это выглядело так же реально, как и смотровая башня, нависшая надо мной. Столь очевидные маневры не могли укрыться от человека, обладавшего моей смекалкой. Так мне тогда показалось.

Пока я предавался раздумьям, Кумпана прошел мимо жрецов к алтарю и вознес молитву Энгои. Он говорил тихо и стоял ко мне спиной, поэтому я не мог разобрать слов. Мало того, теперь я не видел ни его, ни кого-либо другого. Дело в том, что смотровую башню, которая до этого четко вырисовывалась в ночном небе, вдруг заволокло плотным слоем грозовых облаков; уже слышались отдаленные раскаты грома, а из леса вдруг со свистом налетел пронизывающий ветер. Вскоре совсем стемнело, и я шепотом посоветовал Арклу быть настороже: как бы вероломный Кенека не напал на него во мраке. Однако Аркл был так сосредоточен, что казалось, ничего не слышал. Он тяжело дышал, весь подался вперед, как человек, обуреваемый сильными чувствами, и не сводил глаз с алтаря. В полном мраке можно было разглядеть только костер, на фоне которого виднелись фигурки жрецов и Кумпаны. А затем буря ушла в сторону западных утесов, небо прояснилось и месяц снова выглянул из-за облаков. Помост озарился светом, и все увидели перед алтарем высокую женщину в зеленом одеянии, отливающем серебром. Я разглядел лишь стройную фигурку и белую кожу, потому что лицо скрывала вуаль, а может, это густые темные волосы струились по плечам. Ее обнаженные руки были от запястий до локтей унизаны браслетами, а голову венчало нечто вроде короны или обода. Этот головной убор светился и добавлял ей роста, но я так и не понял, из чего он сделан.

В окружающем ее полумраке женщина сия была так таинственна и прекрасна на фоне пылающего алтаря, что у меня поначалу даже перехватило дыхание. О господи, что за чу`дное видение? В отличие от меня, у дабанда, видимо, не осталось никаких сомнений относительно того, кто перед ними. Они скандировали в один голос: «Энгои! Энгои!» (Как я выяснил впоследствии, на их языке это означает что-то вроде «богини» или «святого духа».) И пали перед ней ниц.

Аркл тоже пробормотал что-то насчет Тени и поднялся было ей навстречу. Однако какое-то шестое чувство заставило меня схватить его за руку и усадить на место.

А Энгои устремила свой прекрасный взор на старика Кумпану, который стоял впереди, чуть левее, и заговорила. Ее глухой голос был каким-то неземным, призрачным; казалось, она просто повторяет заученный текст. Подобный голос я слышал лишь однажды: так говорила женщина, находившаяся под гипнозом. Мне невольно вспомнилась Книга пророка Исаии: «И будешь унижен, с земли будешь говорить, и глуха будет речь твоя из-под праха, и голос твой будет, как голос чревовещателя, и из-под праха шептать будет речь твоя». Поначалу я сильно испугался, заподозрив, что это дивное создание способно опутать нас какими-нибудь страшными чарами или вообще одурманить и погубить. Очевидно, Ханс подумал о том же, потому что он пробормотал мне на ухо:

– Остерегайтесь этой красавицы, баас, она заворожит вас почище Белой Мыши. Это не женщина, а привидение. Вот помяните мое слово, она королева призраков.

Я пихнул готтентота локтем, заставляя умолкнуть. Однако эта мысль уже завладела моим разумом: Энгои и впрямь походила на Белую Мышь, как родная сестра, разве что была повыше ростом и более статной.

В полной тишине раздавался ее заунывный, как у оракула, голос:

– Ты звал меня, и я пришла из тайной обители на озере. Там я живу вместе со своими прислужницами. Ни один смертный не может ступить на мой остров и остаться в живых, кроме моего мужа и господина. Туда, в древнюю обитель, некогда построенную ныне почившими людьми, быстрее молнии дошло послание от моих жрецов. И теперь я, священный оракул, объявлю народу дабанда волю Той, кому я служу.

Вот этот человек, – сказала прекрасная женщина, направив в сторону Кенеки что-то вроде жезла или скипетра из слоновой кости, – согрешил против Тени, покинувшей нас, и был изгнан из земли Моун. Однако через определенное время он вернулся, дабы по древнему обычаю занять место, предназначенное ему от рождения, и взять в жены Тень, пришедшую из обители теней.