в салоне герцога и герцогини Веймарских, в обществе столь же просвещенном, сколь и возвышенном. Он прекрасно читал по-французски, но никогда не говорил на нем. Я с некоторой теплотой утверждал превосходство нашей драматической системы над всеми другими; он не отказался войти со мной в списки, не испытывая никакого беспокойства от трудности и медлительности, с которой он изъяснялся по-французски..... Вскоре я обнаружил столько идей через затруднения в его словах, я был так поражен простотой его характера, ... я нашел его таким скромным, ... таким одушевленным, что с этого момента я поклялся ему в дружбе, полной восхищения".140

Шиллер подготовил для нее Гете: "Она представляет интеллектуальную культуру Франции в ее чистоте. ... Единственная неприятность с ней - это ее необычайная громкость. Нужно превратить себя в один концентрированный орган слуха, чтобы следить за ней".141 Он привел ее к Гете 24 декабря. Гете сообщил: "Интереснейший час. У меня не было возможности сказать ни слова. Она хорошо говорит, но слишком много". Ее собственный отчет был идентичным, за исключением небольшого изменения: она сказала, что Гете говорил так много, что у нее не было возможности произнести ни одного слога.142 Ее книга послужила для Франции откровением о Германии как "родине мысли". "Невозможно, - писала она, - чтобы немецкие писатели, самые образованные и самые размышляющие люди в Европе, не заслуживали внимания к своей литературе и своей философии".143

Решив вернуть публику, отвергшую "Мессинскую невесту", Шиллер, по предложению Гете, выбрал для своей следующей драмы популярную историю о Вильгельме Телле. Вскоре он загорелся этой темой. "Собрав весь необходимый материал, - вспоминал Гете в 1820 году, - он садился за работу и... не вставал с кресла, пока пьеса не была закончена. Если усталость одолевала его, он клал голову на руку и немного спал. Как только он просыпался, то просил ... крепкого черного кофе, чтобы не заснуть". Так пьеса была написана за шесть недель".144

Шиллер принял за историю легенду о неком Вильгельме Телле, возглавившем восстание швейцарцев против Австрии в 1308 году. Восстание было реальным, как и Гесслер, ненавистный австрийский бейлиф. По легенде, Гесслер пообещал Теллю полное помилование, если тот докажет свое знаменитое мастерство владения луком и стрелами, сбив яблоко с головы своего мальчика. Телль вложил в пояс две стрелы; первой он выстрелил в яблоко; Гесслер спросил, для чего он предназначил вторую; Телль ответил: "Для тебя, если первая попадет в моего сына". Пьеса получила признание в Веймаре 17 марта 1804 года, а вскоре и повсюду; Швейцария приняла ее как часть своей национальной легенды. Опубликованная, пьеса разошлась тиражом в семь тысяч экземпляров за несколько недель. Теперь Шиллер был более знаменит, чем Гете.

Но жить ему оставалось меньше года. В июле 1804 года у него случился такой сильный приступ колик, что врач опасался его смерти, а Шиллер надеялся на нее. Он медленно поправлялся и начал другую пьесу, "Димитрий" ("Лжедмитрий" русской "истории"). 28 апреля 1805 года он в последний раз увидел Гете; после этой встречи Гете вернулся к себе домой и сам тяжело заболел коликами. Двадцать девятого числа началась последняя болезнь Шиллера. Генрих Фольс сообщал: "Его глаза глубоко запали в голову, и каждый нерв конвульсивно дергался".145 Нездоровое напряжение литературных усилий, воспаление кишечника и распад легких объединились, чтобы уничтожить его. "Шиллер никогда много не пил, - рассказывал позже Гете, - он был очень умерен, но в часы телесной слабости был вынужден стимулировать свои силы спиртными напитками".146 9 мая Шиллер встретил смерть со странным спокойствием: он попрощался с женой, четырьмя детьми и друзьями, затем заснул и больше не проснулся. Вскрытие показало, что левое легкое полностью разрушено туберкулезом, сердце дегенеративно, печень, почки и кишечник поражены. Врач сказал герцогу: "При таких обстоятельствах мы не можем не удивляться, как бедняга мог прожить так долго".147

Гете в то время был так болен, что никто не решался сообщить ему о смерти Шиллера. 10 мая рыдания Кристианы открыли ему это. "Я думал, что теряю свою собственную жизнь, - писал он Зельтеру, - а вместо этого я потерял друга, который был самой половиной моего существования".148 С тем, что осталось, он пришел к своему собственному исполнению.

ГЛАВА XXIV. Гете Нестор 1805-32

I. ГЕТЕ И НАПОЛЕОН

Оставим ли мы, соблюдая установленные рамки, Гете в подвешенном состоянии, с Фаустом на перо и мудростью в его возрасте, или же, отягощая пространство и рискуя временем, будем преследовать этого вечно эволюционирующего олимпийца до конца? Die ewige Weisheit zieht uns hinan: вечная мудрость влечет нас.1

14 октября 1806 года Наполеон разбил пруссаков под Йеной. Герцог Карл Август, союзник Пруссии, повел свою маленькую армию против французов в этом сражении. Оставшиеся в живых, а затем и голодные победители вошли в Веймар, разграбили магазины и разместились в частных домах. Шестнадцать эльзасских солдат заняли дом Гете; Кристиана дала им еду, питье и постель. В ту ночь двое других солдат, опьянев, ворвались в дом и, не найдя больше кроватей на нижнем этаже, вбежали наверх в комнату Гете, пронзили его мечом и потребовали жилья. Кристиана встала между этими солдатами и своим товарищем, уговорила их уйти, а затем заперла дверь на засов. Пятнадцатого числа Бонапарт прибыл в Веймар и восстановил порядок; были даны указания не беспокоить "выдающегося ученого" и принять "все меры для защиты великого Гете и его дома".2 Маршалы Ланн, Ней и Ожеро оставались с ним некоторое время, а затем уехали с извинениями и комплиментами. Гёте поблагодарил Кристиану за храбрость и сказал ей: "Даст Бог, мы станем мужем и женой". 19 октября они поженились. Его добрая мать, которая с любовью терпела все его недостатки и скромно относилась ко всем его почестям, послала им новые благословения. Она умерла 12 сентября 1808 года, и Гете унаследовал половину ее имущества.

В октябре 1808 года Наполеон председательствовал на встрече шести государей и сорока трех князей в Эрфурте и переделал карту Германии. На встрече присутствовал герцог Карл Август, взявший Гете в свою свиту. 2 октября Бонапарт попросил Гете посетить его; поэт приехал и провел час с завоевателем, Талейраном, двумя генералами и Фридрихом фон Мюллером, веймарским магистратом. Наполеон похвалил его за бодрость (Гете тогда было пятьдесят девять лет), поинтересовался его семьей и разразился пылкой критикой "Вертера". Он осуждал современные драмы, в которых акцент делается на судьбе. "Зачем говорить о судьбе? Политика - это судьба. ...Qu'en dit