глухо, незаметно поднимается откуда-то, из бедных тупиков и захолустья, столбом вздымая сор и пыль... Какими-то клубами он валит и удручающе застаивается, суется в ямы и на двери наседает, кучи песка шевелит, мертвою дует золой... <...> когда подобный ветер на человека попадает, сплошная мерзость нечистот, склубившиеся в ней тоска и омерзенье, бьет гнусной теплотой, с собой приносит сырость. <...> На губы попадет — растрескаются губы, на глаз набросится — ослепнет человек... <...> Вот то, что называю я женским, самочным ветром простого народа!" ("Ветер. Поэма" / пер. В. М. Алексеева).

Сюжет "Гаотан фу" ("Ода [о горах] Гаотан" и "Шэнь нюй фу" ("Ода [о] божественной деве" — любовь небожительницы и простого смертного. В первом из произведений сюжет подается в виде короткого рассказа о явлении во сне чускому правителю Хуай-вану (328-299 до н. э.) владычицы гор Ушань, одарившей его своей любовью. Далее следует пространное описание величественного горного массива — первая развернутая пейзажная картина в истории китайской поэзии. Вторая ода посвящена сну самого поэта.

Ее центр, темы — воспевание красоты небожительницы и любовные переживания лирического героя: ему, простому смертному, недоступна божественная красавица. "Смотреть на нее — весь взор твой наполнит. <...> Зрачки ее глаз лучились каким-то духовным, духовным великим свеченьем, и взгляд блистал красотою — лишь любоваться на него! <...> Я любви ее не узнал, и она, распростившись, уже уходила. И все отступала, себя выводя и не разрешая сближенья с собой. <...> Все сместилось в душе, и ранен был дух мой; все перевернулось во мне, потерялся, не знал, что со мною. В мрачном сознании я как-то забылся, смутным умом я не знал уж, где я. В душе моей, одной душе, была моя, моя любовь" ("Святая фея. Поэма" / пер. В. М. Алексеева).

Данный сюжет восходит, возможно, к религиозно-мифологически представлениям во времена царства Чу. В его поэтической версии содержится мысль о невозможности телесной близости между небожительницей и смертным, что, вероятно, предвосхищает столь характерную для китайской культуры идею любви-сна, любви-воспоминания — словом, любви как недосягаемого в обыденной жизни идеала.

Такое восприятие любви проходит через всю китайскую словесность, отразившись в стихотворениях-плачах по усопшим женам, а также в многочисленных рассказах о возлюбленных и супругах, вынужденных расстаться и сумевших соединиться лишь после смерти. Кроме того, по мотивам этих од было создано немало прозопоэтических и лирических произведений. Они составляют особую тематическую подгруппу в рамках любовно-лирический поэзии (их тема — божественная любовь). Географические названия (Ушань, Гаотан) и образы, используемые Сун Юем, заложили основу для последующей любовно-лирической (включая откровенные эротизмы) поэтической образности. "Ода [о] сладострастнике господине Дэнту" — тоже любовно-лирическое произведение, в данном случае имеющее этический и назидательный смысл. В нем приводятся и обсуждаются эпизоды девичьего поведения — как правильного, так и фривольного. Рассказывается о двух юных красавицах, одна из которых, дочь соседа поэта, пытается всячески привлечь к себе его внимание. Вторая, деревенская девушка, напротив, отвергает ухаживания высокопоставленного лица: "Ведь я ее замысловатыми словами готов был взволновать. Я всей как есть душой своей в ее был обаянии, глазами жаждал ее лица, умом же созерцал ее девическую честь. Она понять могла канон и соблюсти приличие <...> За это все она достойна похвалы". Попутно едко высмеивается недоброжелатель поэта — Дэнту, все "сладострастие" которого заключается, как выясняется, в обожании и плотской страсти к своей жене, несмотря на ее вопиющее уродство и физическую неполноценность: "Жена его с лохматой головой, с кривулей вместо уха, и с рваной заячьей губой, и зубы очень редкие, и боком как-то ходит, сутулая какая-то. Да ко всему тому парша у ней и геморрой. Дэнту ж обожает ее и дал ей родить пятерых" ("Дэнту-сладострастник. Поэма" / пер. В. М. Алексеева). Эта ода — с содержащимися в ней литературными портретами красавиц, образом добродетельной селянки, характеристикой отношения мужчины к женщине и плотской любви — тоже оказала значительное влияние на поэзию последующих эпох.

Прозаический текст произведения "Сун Юй отвечает Чускому князю на вопрос" выделен в "Вэнь сюани" в отдельную жанровую разновидность — дуй-вэнь, "ответы на вопросы". Это произведение имеет назидательный характер и сводится к противопоставлению истинно совершенной личности и невежественной толпы: "Поверьте, мудрец своей колоссальной мыслью, прекраснейшим делом своим, один, совершенно один пребывает высоко над всеми вверху, а люди пошлейшей толпы — куда им опять же понять то, что делаю я, ваш подданный раб, государь?" (пер. В. М. Алексеева). Образ одинокого мудреца и его символического обозначения (феникс, волшебная рыба-гуль) в тексте Сун Юя перекликаются с идеями и лексическими особенностями древних даосских сочинений, и в первую очередь трактата "Чжуан-цзы".

Хотя Сун Юй единодушно признается комментаторской традицией и современной наукой самой значительной — после Цюй Юаня — литературной фигурой Древнего Китая, его поэтическое наследие до сих пор обойдено должным вниманием исследователей и требует дальнейшего изучения.

Источник: "Духовная культура Китая. Энциклопедия. Том 3. Литература. Язык и письменность", 2008

Перевод: Алексеев В.М.

"Поэмы"

Ветер ("В уделе Чу князь Сян гулял и развлекался в своем дворце...")

В уделе Чу князь Сян гулял и развлекался в своем дворце, им названном Терраса Орхидей. Сун Юй, Цзин Ча — ему прислуживали оба. Вдруг ветер явился, донесся к нему он в свистящем порыве... И князь распахнул свой халат, и в ветер встал. Сказал: "Ах, как приятен этот ветер! Что ж, им я вместе наслаждаюсь с простым, совсем простым народом?"

Сун Юй в ответ сказал: "Нет, этот ветер только ваш, великий государь! Простой же человек, — куда ему совместно с вами наслаждаться!" А князь ему: "Послушай, ты! Ведь ветер — что? Дух между небом и землею. Является порывами сплошными, не различая, кто здесь знатный и кто простой, кто здесь по положению высок, кто низок, ко всем, ко всем он проникает. А ты один здесь говоришь, что этот ветер мой. Ну что теперь найдешь ты сказать мне в объясненье?"

Сун Юй ответил: "Ваш раб слыхал от своего наставника былого, что стоит дереву скривиться в крюк, как на него уже летят гнездиться птицы; и стоит лишь образоваться щели, как ветер уж влетел. И если то, что он сказал мне, верно, то дуновенье ветра одно с другим не совпадает также".

И князь спросил: "Скажи, откуда, как родится ветер?"

Сун Юй в ответ:

"Скажу. Родится ветер на земле. Вздымается он от верхушек плавучих зеленых