и его дочь — мифические лица.

60

Я послал бы сокола к милой девушке сватом, —

Птица "дань", ядовитая, мне твердит: не женюсь!

Лишь сорока трещит, что во всем услужить готова,

Но сорочьих услуг я очень, очень боюсь!

Птица "дань" — питается ядовитыми змеями.

61

Недоверчивый, я осторожен пуще лисицы:

Я пошел бы и сам, да обычаи не велят,

Но я слышу, что фениксы вылетели с дарами

От Гао Синя — меня, конечно, опередят.

Гао Синь — отец легендарного императора Яо.

62

Что же? Буду скитаться, бродить без цели,

Уходить далеко, возвращаться издалека.

Шао Кан, я слышу, пока еще не женился.

Обе дочери Юй'я свободны еще пока!

Шао Кан — шестой император династии Ся, убитый Чжоу (см. примечание к строфе 38).

Обе дочери Юй'я — Ю и Юй, из фамилии императора Юй, стали женами Шао Кана.

63

Бедны доводами и ненаходчивы сваты,

Ни один из них расхвалить меня не сумел...

Беспорядочный мир, завидующий достойным,

К преимуществам слеп, но видит каждый пробел!

64

Терема далеко от входов и неприступны.

Даже мудрый об этом не думает государь.

Пусть же чувства мои затаятся в моем молчаньи,

Пусть останусь опять непонятым, как и встарь!

65

Но гадальной траве и бамбуковым щепкам

Предскажи мне, Лин-фэнь, кудесник, грядущий день!

"Сочетаться должна одна красота с другою,

Но в любви постоянства нет", — ответил Лин-фэнь.

Лин-фэнь — по-видимому, гадальщик вообще.

66

"В девяти областях обширных, — молвил гадальщик, —

Разве только здесь ты будешь счастлив, любя?

Так иди же по всем отдаленным странам:

Ищущий красоту уцепится за тебя!

67

В мире нет уголка без трав душистых,

Для чего горевать о доме былом?» —

В темном мире, увы, глаза для света незрячи:

Кто рассмотрит во мне добро в смешеньи со злом?

68

Люди все в любви и ненависти несходны,

Но терпимости нет у этих грубых людей,

И они, набив желудки полынью,

Не прощают моих подвесок и орхидей.

69

Не умея ценить неизвестные им растенья,

Разве могут они полюбить редчайший нефрит?

Чей кошель наполнен всяким навозом,

Верно, скажет, что шэньский перец — смердит.

70

Я смирюсь перед вещим словом Лин-фэня,

Но с лисиц осмотрительных тоже пример возьму:

Сянь, колдун, говорят, ввечеру сюда приходит, —

Я душистый жертвенный рис поднесу ему!

Сянь — известный шаман.

71

...Сколько духов! Как ширма, они заслонили небо!

Дух Горы Девяти Сомнений встречает их.

В ослепительное пространство вздымаясь,

Возвышают они движенье судеб моих.

Гора Девяти Сомнений — место погребения Шуня.

72

Молвил Сянь: — "Восходи и опять снижайся,

И линейку с циркулем примири.

Тан и Юй — прославленные государи,

Но нуждались в помощниках даже эти цари!

73

Если чувство твое нежно и нелицемерно,

Обойдешься без свата — иди и действуй один!

Выл когда-то Юэ, простой строитель в Фу-яне,

Но ему поручил свои постройки У-дин.

Юэ — прославленный строитель. Император У-дин увидел его в вещем сне и вызвал к себе.

74

Был когда-то Люй-ван с ножом искусен, —

С первой встречи Чжоу-вэнь его обласкал.

Пел Нин-ци простые песни народа,

И Ци-хуан захотел, чтоб он ему помогал.

Люй-ван — мясник, которого Чжоу-вэнь встретил во время охоты.

Нин-ци — бродячий певец, пел песни Яо и Шуня, за что Хуан, герцог Ци, приблизил его к себе.

75

Посмотри: по годам ты еще не в блеске расцвета,

Значит, и половины дороги не сделал ты.

А потом — когда-то еще! — споет пересмешник,

Перестанут пахнуть и травы, и цветы.

76

Как прекрасны подвески и эти мои кораллы!

Но и их своей густотой затемнит толпа

И сломает их, безжалостна, лицемерна,

Безрассудна, зла, завистлива и слепа.

77

В ошалелом мире — смятенье и перемены,

И зачем я в нем еще остаюсь, живой?

Несравненные "лань" и "ци" утратили запах,

Одичав, орхидеи стали сорной травой!

"Лань" и "ци" — пахучие растения.

78

Там, где раньше росли душистые травы,

Разрослись теперь полынь, бурьян, лебеда,

Но для этого есть, конечно, одна причина:

Отодвинут достойный — за это идет беда.

79

Полагался я слишком, вижу, на орхидеи:

Благородство снаружи, а спесь внутри у них.

Как другие, они красоту охотно задушат,

Чтоб покорно и скучно пахнуть среди других.

80

Перец, в лести искусный, сразу наглеет,

И в почете полынь у теремов и палат.

Много, много они боролись за доступ,

Но какой они с собой несут аромат?

81

Как поток, проносится время, меняя нравы:

Сохранить неизменность и сильные не смогли!

Огрубели и сладкий перец, и орхидея,

Одичали и выродились "цзе-цзюй" и "цзян-ли".

"Цзян-ли" — пахучая трава из семейства зонтичных.<

82

Драгоценны, знаю, только мои подвески...

Красоту разбей — и будешь вновь при дворе:

Аромат и потом не разойдется, как пена, —

Он останется здесь напоминать о добре.

83

Этот внутренний лад — источник моей отрады,

А невесту в скитаньях я себе отыщу.

Красота и юность — заманчивое