Перед группой восторженных эльфов и духа той же этиологии явилось очередное сюрреалистическое видение. Это был нелепый лохматый парень в мятой футболке и накинутом поверх просторном камзоле Гала, который оборотень успел навязать торопливому товарищу в предпоследний момент, страхуя от простуды. Все бы ничего, но в последний момент перед отправкой технарь успел зацепить столик с закусками и напитками, да так здорово, что теперь левую полу камзола украшало здоровенное пятно от сока грановики, прежде находившегося в бокале Мирей. Подхватить тару, не поломав ничего из Максова оборудования, никто не успел.

Итак, странный тип, явившийся пред дивными эльфийскими очами, держал в охапке кучу загадочных предметов. Из-под груды оборудования виднелся только характерный нос и фанатично сверкающие глаза. Хорошо еще, камзол воина был традиционно черного цвета и жителей Эннилэра не удалось напугать «кровавым» пятном на ткани. Ибо в сочетании с физиономией горящего энтузиазмом технаря эффект мог быть потрясающим.

– Вот! Я все принес! Лукас мне еще карту Эннилэра листом Шартэ сделал, я ее в память прибора загрузил, сейчас запустим процесс и поглядим… – Возбужденно бормоча под нос не столько для коллег, сколько для себя, Шпильман очень аккуратно, даже ничего не разбив, опустил свою ношу на траву и принялся священнодействовать.

Когда дело доходило до работы с приборами, куда-то испарялся неуклюжий, нелепый, заплетающийся о собственные ноги, рассеянный парень и появлялся мнемоб. Ничего не забывающий, аккуратный и педантичный. На памяти друзей еще не было случая, чтобы он испортил хоть что-то из своих умных аппаратов.

Под заинтересованными взглядами коллег и еще более заинтригованными сторонних наблюдателей Макс взялся за дело. Поместил на траву у клумбы основу, что-то вроде тонкого, но очень прочного плоского металлического овала, поверх водрузил небольшой треножник, а уже к нему стал монтировать некое сооружение. На незамутненный Элькин взгляд, оно походило на кошмарный продукт любовного греха между фотоаппаратом, сканером, барометром и рентгеновской кабиной для хомячков. Руки Макса что-то прикручивали, поправляли, отлаживали, ну а уж то, что при этом говорил Шпильман, никакому магическому переводу не поддавалось. Пока специалист по маги-технологиям проводил подготовительную работу, Лукас сжалился и объяснил растерянным эльфам:

– Стараниями жрицы Ирилии Мирей ваши Цветилища снова полны жизни, но чтобы цветы вновь не начали вянуть до срока, следует подыскать постоянный источник силы, откуда они смогут черпать ее по мере надобности. Именно этим сейчас и займется наш друг, мосье Шпильман.

– О да, я ощущаю, с иными Цветилищами нашего мира ныне все благополучно. А когда ваш друг это сделает, незримый чужестранец, что тогда? – заинтересованно уточнила дух, чуть ли не подпрыгивая от любопытства на месте, словно девочка. Чувствуется, обитательница Цветилища уже давно так занимательно не проводила время, никакие вознесения благодарностей Творцу не могли конкурировать с наблюдением за работой профессионалов – посланцев Совета богов.

– Тогда я постараюсь создать постоянный канал между этим истоком и сетью, соединившей Цветилища, о прелестная Иолир, – подчеркнуто скромно закончил Лукас. Пусть призрачную даму не интересовали кавалеры мужского пола, но галантного обращения это не отменяло. По-настоящему воспитанный лорд вежлив всегда, везде и со всеми, если, конечно, иного поведения не требуют обстоятельства. Последнее допущение первоначально в программу воспитания мосье Д’Агара не входило, но жизнь вносит свои коррективы в модели поведения. – А по окончании работы мы напишем в отчете Совету богов, что ваш мир нуждается в новом божественном покровителе.

– Готово! Сейчас проверю параметры и запущу поиск! – Громкий комментарий Макса прервал любезные пояснения мосье Д’Агара. Технарь нажал на какую-то пластину с левого бока своего творения и отступил на полшага.

Следом раздалось сдержанное гудение, из странного гибрида техники выдвинулся параллельно земле тоненький стержень с ограненным кристаллом на конце и принялся неторопливо вращаться. Едва слышное гудение потихоньку нарастало до интенсивности звука сердитого шмеля, зажатого в кулаке, в светлом кристалле стали проблескивать маленькие искорки, потом настоящие вспышки нежно-зеленого света. Шпильман согнулся чуть ли не вдвое и приник к маленькому окуляру, снова раздалось бормотание:

– Да… точно… как я и думал… Смещение… утолщение… новая центрация…

Никто не лез Шпильману под руку и уточнять деталей процесса не стремился, коллеги – потому что все равно ничем помочь не могли, ибо не разбирались в техномагических устройствах, эльфы в общем и целом точно по такой же причине.

– Ваш товарищ, должно быть, очень сильный маг, – уважительным шепотом поделился с Элькой впечатлением от действий Макса Атриэль.

– Он вообще не маг. Зато великолепно разбирается в том, как, где и когда применить то, что натворили другие колдуны и ученые, – запросто ответила Элька, ничуть не понижая голоса.

Рядом с увлеченным работой коллегой можно было палить из пушки, главное, не палить по любимым приборчикам, он все равно ничего бы не заметил. А что было бы, вздумай кто-нибудь посягнуть на целостность его драгоценного инвентаря, Элька как-то не задумывалась. Хотя, если поразмыслить, с фанатично преданного своему делу Макса сталось бы взяться за посох и продемонстрировать на вандале все приемы, коим он успел обучиться под терпеливым руководством жрицы Ирилии. За себя он бы вступаться не стал, а вот за технику…

– Оно! – спустя еще десяток минут сосредоточенного наблюдения за пыхтением и притоптыванием парня услышали зрители. – Самый большой центр! Так. Максимальное приближение! Да, это точно оно! – Макс разогнулся и нажал на какую-то кнопочку сбоку в теле прибора. Коротко жужукнув на прощание, кристалл мигнул в последний раз, прекратил свое вращение и исчез внутри конструкции. – Болото в пойме реки Оллеолу – этот центр силы один из трех, оставшихся неизменными при смещении, а значит, он накрепко переплетен с нитями структуры других миров и смещаться не должен. Он самый подходящий из источников. Остальные находятся в более труднодоступных местах. Извини, Лукас, не слишком удачный вариант, – виновато вздохнул технарь, будто это он был в ответе за замужество Лучнитэль, последовавшее затем землетрясение и увядание Цветилищ.

– О, мосье Шпильман, не стоит переживать, болото – еще не самое страшное место, где нам доводилось работать, – привычно подбодрил мнительного коллегу маг любезным возражением, припоминая то ли переделки компании посланцев, то ли что-то из богатого личного опыта докомандной практики. – Я заранее приготовлю заклинание и, надеюсь, не успею слишком сильно испачкаться!

– Так быстро… – только и смог вымолвить высший цветилец, оценивая действия команды, откликнувшейся на переправленный находчивой Иолир призыв о помощи. Благоговение и робкие ростки радости пробились сквозь мощную стену сезонной печали.

Вызов с медитации, воскрешение Цветилища, находка священной реликвии, странное не то колдовство, не то молитва жрицы, диковинная магия колдуньи, еще более странные действия загадочного чужестранца – целая лавина событий, – и вот уже Эннилэр, лишенный божественного покровительства, спасен от неминуемой катастрофы. А что увядание Цветилищ и истаивание духов-опекунов привело бы именно к краху мира, лишившегося благодати, высший цветилец был совершенно убежден и теперь растерялся, не зная, как благодарить спасителей. Растерялся, к вящему счастью спасителей. Ибо хуже эльфийского праведного гнева, чреватого ледяным презрением и острыми жалами метких стрел, может быть только эльфийская благодарность. Она столь велеречива и неспешна, что благодетель, не обладающий эльфийской продолжительностью жизни и бесконечным терпением, рискует либо состариться и помереть в процессе благодарения, либо нахамить признательному эльфу и перейти в разряд врагов, чреватый… (смотри выше).