Энея опустилась на холодные, осклизлые камни, стащила с меня ботинок и осмотрела лодыжку.

– Вроде бы растяжение не очень сильное. Немного распухнет, но ходить сможешь.

– Хорошо, – тупо отозвался я, радуясь теплу ее ладоней, и тут же подскочил как ужаленный, когда она обрызгала воспаленную кожу чем-то холодным из аптечки.

Вдвоем они помогли мне подняться на ноги. Мы собрали свое снаряжение и зашагали по скользкому склону туда, где облака светились поярче.

* * *

Мы долго шли по священным склонам Тай-Шаня и наконец вышли к яркому свету солнца и голубым небесам. Я стащил маску и капюшон, но гермокомбинезон Энея посоветовала пока оставить. Я только накинул куртку, чтобы не чувствовать себя совсем голым, и заметил, что моя спутница поступила точно так же. А.Беттик все время растирал предплечья: от стратосферного холода его кожа промерзла чуть ли не добела.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Отлично, месье Эндимион. Хотя еще минут пять на такой высоте…

Я бросил взгляд на облака, заслонившие от нас то место, где мы сложили и оставили поврежденные дельтапланы.

– Пожалуй, выбираться отсюда мы будем не на дельтапланах.

– Верно, – кивнула Энея. – Погляди.

Осыпи и валуны остались позади, и мы вышли к альпийским лугам, окруженным высокими скалами; густой ковер суккулентов тут и там пересекали овцекозьи тропы и мощеные дорожки, журчали ледниковые ручьи – их легко можно было перейти по аккуратно уложенным плоским камням. Издали пастухи невозмутимо наблюдали, как мы карабкаемся вверх по склону. Тропа петляла между ледниками, и когда мы свернули за перегиб, взору вдруг открылась грандиозная панорама: белокаменные храмы, возведенные на скальных террасах, сияющие на фоне голубоватых снежных полей, полого уходящих в вышину. Но Энея указывала не на храмы, а на большой белый камень, установленный рядом с тропой. На его гладкой поверхности было высечено стихотворение:

Великая горная цепь —

К острию острие!

От Ци и до Лу

Зеленеет Тай-Шань на просторе.

Как будто природа

Собрала искусство свое,

Чтоб север и юг

Разделить здесь на сумрак и зори.

Родившись на склонах,

Плывут облака без труда,

Завидую птицам

И в трепете дивном немею.

Но я на вершину взойду

И увижу тогда,

Как горы другие

Малы по сравнению с нею.[56]

Ду Фу, династия Тан,

Китай, Старая Земля

Вот так мы вошли в Тайань, Град Мира. К склонам прилепились десятки храмов, сотни домов, лавок, постоялых дворов, несметное количество часовен, на оживленных улицах – тысячи лотков под яркими парусиновыми навесами. Сказать, что тамошние жители прекрасны – значит не сказать ничего: все как один черноволосые, с ясными глазами, ослепительными зубами, чистой кожей, осанка – гордая, походка – упругая. Простые, но элегантные одежды – шелковые, ситцевые. Множество монахов в оранжевых и красных рясах. Взгляды у всех спокойные и доброжелательные. Многие радостно приветствовали Энею, касаясь ее ладони или рукава, – ее здесь знали. Ну да, ведь она уже бывала на Великой Вершине.

По пути Энея указала на громадную плиту из белого камня, возлежащую на склоне над Градом Мира. Она объяснила, что высеченные на гладкой поверхности громадные китайские иероглифы запечатлели «Бриллиантовую сутру» как постоянное напоминание о первооснове всего сущего, отраженной в чистой синеве небес. Показала Энея и Небесные Врата – гигантскую каменную арку под красной четырехскатной крышей. От Врат вели к Нефритовому Пику двадцать семь тысяч ступеней.

Невероятно, но нас здесь ждали. В большом дацане сидели ровными рядами, скрестив ноги, более тысячи монахов. Лама встретил Энею низким поклоном, она помогла старику подняться и обняла его. А потом нас с А.Беттиком усадили на небольшом возвышении сбоку, и Энея обратилась к собравшимся.

– Прошлой весной я сказала, что вернусь. И сказала, когда вернусь. – Она говорила тихо, но ее слова отчетливо и ясно звучали в огромном мраморном зале. – Сердце мое радуется новой встрече с вами. Я знаю, что те из вас, кто принял тогда причастие, уже познали истину и постигли язык мертвых, язык живых и – еще не все, очень немногие – услышали музыку сфер. И скоро, очень скоро, я обещаю, вы поймете, как сделать первый шаг.

День сегодняшний принес нам много печали, но будущее сулит перемены. Добрые перемены. Для меня великая честь, что вы позволили мне стать для вас Той-Кто-Учит. Для меня великая честь исследовать вместе с вами невероятную, непостижимую Вселенную. – Она замолчала и посмотрела на нас с А.Беттиком. – Это мои спутники… мой друг А.Беттик и мой возлюбленный, Рауль Эндимион. Они разделили со мной все тяготы моего долгого-долгого странствия по жизни, они сегодня пойдут со мной в паломничество. Сегодня мы уйдем от вас, мы пройдем через Небесные Врата, мы войдем в Драконову Пасть и – согласно учению Будды – сегодня мы посетим Повелительницу Лазурных Облаков и увидим храм Нефритового Императора.

Энея снова замолчала и обвела взглядом бритые головы и сияющие темные глаза. Я видел, что перед ней – не религиозные фанатики, не бездумные служители и не изнуряющие себя аскеты. Здесь сидели – ряд за рядом – умные, заинтересованные, оживленные, молодые (да-да, вне зависимости от возраста все они казались сегодня молодыми) мужчины и женщины.

– Мой дорогой друг лама говорит, что сегодня желающих принять причастие и приобщиться к Связующей Бездне много больше.

Около сотни монахов вышли вперед и преклонили колени.

– Да будет так, – тихо произнесла Энея.

Лама поднес ей сосуды с вином и простые бронзовые чаши. Энея не сразу приступила к ритуалу. Еще раз обведя взглядом собравшихся, она сказала:

– Но прежде чем вы примете причастие, я должна вам напомнить: это преображение не духовное, а физическое. Ваши собственные искания Бога или Просветления должны по-прежнему остаться вашими собственными исканиями. Момент преображения не принесет вам ни сатори, ни спасения. Он принесет только… преображение. В клетках моей крови – уникальные комбинации ДНК и РНК в сочетании с определенным вирусом, который завладеет вашим телом, каждой клеткой вашего тела. Это агрессивные – соматические вирусы… то есть они передадутся и вашим детям.

Я учила ваших учителей, а они учили вас, что это физическое преображение позволит вам – после некоторых упражнений – коснуться Связующей Бездны и научиться языку мертвых и языку живых. Со временем, когда придет опыт, вы услышите музыку сфер и сделаете первый шаг. – Она подняла палец. – Это не метафизика, друзья мои. Это мутагенный вирус. Помните: вы никогда не сможете принять крестоформ, ни вы, ни ваши дети, ни дети ваших детей. Фундаментальные изменения ваших генов и хромосом навеки лишат вас возможности продлить жизнь с помощью крестоформа.