– Миллиарды, – улыбнулся он. – Но в галактическую лигу входит уйма планет. И каждая ежегодно отчисляет корпусу пару-тройку миллионов, так что на финансирование мы не жалуемся.

Космопорт ни капельки не переменился со времени нашей первой посадки давным-давно. Мы сидели в рубке наблюдения и регистрации, глядя, как на экранах растет изображение посадочного поля.

– Все тот же старый порт и те же здания, – заметила Анжелина.

– Но брошенные звездолеты убрали. И построили современное здание порта сбоку. А вон там три… нет, четыре корабля дальнего плавания. Один из них класса дредноута.

Мы приземлились на площадку рядом с остальными кораблями. Когда были подстыкованы мостики и переходы, люки стали открываться один за другим. Там, где когда-то была заряженная мышеловка для залетных космических кораблей, царила оживленная деятельность. В рубку вошел незнакомый офицер – конечно же, зеленый. Оглядевшись, он подошел к нам и козырнул:

– Капитан Страуд. Я тут с машиной. Мне сказали, вы направляетесь в БАРД?

– Именно туда.

– Пожалуйста, пойдемте со мной.

Я обратил внимание, что стекла у дожидавшегося автомобиля поляризованы и снаружи кажутся зеркалами.

– Инкогнито? – уточнил я.

– Мера предосторожности, – пояснил капитан. – Первое новое поколение еще не родилось. Вид розового лица может спровоцировать уличные толпы на беспорядки. Некоторые из самых умных эстро, теперь работающие вместе с нами, научились сдерживать свои реакции на розовую кожу. Однако для этого требуется интенсивная терапия и гипнотическое внушение. Инстинктивная ненависть угаснет лишь в третьем поколении подвергшихся генной терапии.

– Вас ждет ужасно долгая и тяжелая работа, – заметила Анжелина.

– Она того стоит, – угрюмо проронил он, указывая на шаркающую толпу по ту сторону ограды. – Без помощи КЗД века назад я вырос бы на родной планете таким же, как они. Меня бы ждала короткая, жалкая, тупая жизнь, преисполненная ненависти. Я лишь возвращаю долг за услугу, оказанную моему родному миру.

Мы припарковались во дворе большого четырехэтажного здания.

– Это штаб-квартира Бюро аборигенных розовых дел, – сообщил капитан, когда мы вышли из автомобиля. – Как видите, учреждение весьма солидное. Столетия ненависти обездолили этот незеленый народ так же, как и мой. Мы придаем большое значение оказанию медицинской помощи, образованию и консультациям по сельскому хозяйству.

– Благодарю от имени всех нас, розовых, – сказал я.

– Давайте я отведу вас в регистрационный отдел. Вы помните имена вождей и где кочевали племена?

– Дайте мне карту, и я покажу места, где мы побывали. А главного охотника звали Брамом.

– Я прекрасно его знаю! – откликнулся Страуд. – На первых порах я был прикомандирован к его племени. Давайте-ка справлюсь у нашего тамошнего комиссар-резидента. Когда хотите выехать?

– Сейчас же или еще раньше, – ответила Анжелина.

Капитан Страуд был воплощенной эффективностью. Сверился с записями, сделал несколько звонков и повел нас на парковку, где уже ждала машина – громадная мощная зверюга с колесами спереди и гусеницами сзади.

– Вездеход, – пояснил капитан, заводя двигатель. – Там, куда мы едем, дорог еще нет.

Мы с наслаждением прокатились по знакомым краям и скоро доехали до пастбища у реки, где квартировали свинобразы. Подняв фонтаны брызг, пересекли мелкую речушку и углубились в низкие холмы по ту сторону. Затем перед нами развернулся зеленый луг со знакомыми шатрами. Над ними вились дымки, столбом уходя в безветренные небеса.

Как только мы затормозили, встретить нас бросились смеющиеся детишки, толпой окружив наш вездеход. Взрослые подоспели по пятам за ними. Встав, я поглядел поверх голов и увидел знакомую фигуру, появившуюся из одного из шатров. Замахав рукой, я крикнул, и он поспешил к нам.

– Как поживаешь, Брам? – спросил я, когда он схватил меня за руки.

– Ты говорил, что вернешься, – ответил он. – Все перемены – высадившаяся зеленая армия, воцарившийся мир – это твоих рук дело?

– Мы же обещали, – сказала Анжелина.

– Да. И спасибо вам от всего сердца. Всей благодарности Вселенной не хватит…

– А давайте отпразднуем! – предложил я, передавая ему ящик. – Тут есть любопытные напитки, которые тебе, по-моему, должны прийтись по вкусу.

Праздник получился на славу. Встреча друзей и пиршество. Солнце сияло, жареная говядина таяла на языке, громкий смех не утихал. Праздник угас лишь с наступлением сумерек.

– Нынче вы заночуете у нас, – заявил Брам.

– Конечно, – не спорила Анжелина. – А еще Джим хочет вручить тебе кое-что.

Покопавшись в сумках, я нашел большой золотой конверт и вручил его Браму.

– Открой, – сказала Анжелина.

Он приподнял конверт, с прищуром разглядывая его в угасающем свете дня и шевеля губами, и наконец промолвил:

– Тут по-письменному сказано «Брам». Это мое имя. Видите, я учусь читать.

Вскрыв для него конверт, я зачитал при последних лучах солнца:

ПОЖИЗНЕННЫЙ ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ПРОПУСК. ДЕЙСТВИТЕЛЕН В ЛЮБОМ ЗВЕЗДОЛЕТЕ, СЛЕДУЮЩЕМ НА ЛЮБУЮ ПЛАНЕТУ

Инструкция по пользованию внутри.

Бережно взяв пропуск, Брам провел пальцами по выпуклым буквам.

– То, что тут сказано… Это правда?

– Такая же правда, как мое обещание, что ты когда-нибудь посетишь звезды. И теперь ты можешь сделать как раз это…

– И навестить вас с Анжелиной?

– Мы надеемся, что ты сделаешь это первым делом. – Она взяла его за руки. – Только дай знать.

Уехали мы рано утром. Злоупотреблять гостеприимством не по мне.

– Это чудесные люди, – сказал капитан Страуд, вздымая вездеходом брызги в русле и хрустя галькой берега. – А пропуск, который вы дали Браму… Ни разу не слыхал ни о чем подобном.

– Мы тоже, пока эта идея не пришла нам в голову.

– Замечательно!

А вот Инскипп этого мнения не разделяет, подумал я. Потому что все счета будут поступать к нему.

Когда мы с лязгом затормозили на парковке, Страуд поинтересовался:

– Вы возвращаетесь на этом звездолете?

– Капитан сказал, что да. Просто коротенький крюк с заходом сюда.

– Я поговорил со здешним персоналом, и они с огромной радостью встретились бы с вами, чтобы показать здешнюю работу. Ведь это благодаря вам планету вырвали из темных веков гибели и отчаяния. Они хотели бы поблагодарить за это. От лица бессчетных зеленых, переставших быть париями и вырожденцами…

– Конечно, мы придем, – согласилась Анжелина. – Это большая честь.

Здание оказалось самым большим в комплексе – очевидно, штаб-квартира. Ни одного розового. Зеленая кожа и зеленые мундиры были здесь в порядке вещей. Мы миновали отдел связи, где военные – и мужчины, и женщины, – уткнувшиеся в свои экраны, удостаивали нас взглядом лишь мельком. У некоторых на плечах были красные погоны. Один из обладателей последних поглядел на нас и не сводил глаз долгие секунды, но в конце концов снова уставился в клавиатуру.

И я узнал его. Кажется. Все зеленые лица похожи одно на другое, как горошины. И все же