— Я его не начинал. Это тебе нравится меня дразнить, Русó.

Я поворачиваюсь к двери и хмурюсь, потому что Стан, и правда, задет моими словами. Да какого чёрта? Плевать.

Открыв дверь, я впускаю Сава в дом и приветствую его. Сажусь на диван, пока он подключает ко мне датчики, а Став наблюдает, как и внимательно слушает наш разговор о вчерашнем вечере. Конечно, мне приходится извиниться. А также я узнаю о том, что Брит рассказал всё отцу, и пока их семья привыкает к мысли, что, вероятно, скоро они навсегда попрощаются с двумя своими близкими. Но это правила. Даже я не могу их изменить. Это наша безопасность.

— Князь, подождите, — Сав останавливает друга. — Я бы хотел вас попросить сегодня провести сеанс вместе с нами.

— Зачем? — в один голос спрашиваем мы со Станом.

— Дело в том, что я заметил вашу особую связь. Она очевидна, уж простите меня. И я думаю, что должен попробовать проверить свои догадки. Вы не против?

— Нет, — я равнодушно пожимаю плечами.

— Хм, я никогда не был на приёме у психолога. Это будет интересно. Хотя я работал в психиатрической клинике, мы работали вместе с Русó. Было весело, — смеётся Стан.

— Господи, это было самым мерзким временем, — кривлюсь я. — Фекалии на стенах, «золотой дождь» и много другого отвратительного дерьма.

— Значит, вы близки, — произносит Сав.

— Да, мы очень близки.

— У вас была интимная связь? Был секс?

Мы со Станом переглядываемся и закатываем глаза.

— Сегодня странный день. Мы только говорили об этом. И нет, Сав, мы со Станом не трахались, — отвечаю я.

— Но мы целовались.

— Стан! — возмущаясь, бросаю в него подушкой с дивана.

— Что? Это же правда. Мы целовались. И это было странно. Неужели, ты не помнишь наш особый поцелуй, Русó?

Я дёргаю плечом и отворачиваюсь. Придурок.

— Особый? Вы дальние родственники, не так ли?

— Он мой какой-то там кузен на самом деле, но после смерти моих родителей мы переписали историю и сделали Стана и его отца моими самыми близкими родственниками. Это был вопрос безопасности нашего рода, — сухо отвечаю.

— То есть это уже не считается инцестом.

— Это неприемлемо.

— Но вы его любите, Ваше Высочество, — замечает Сав.

— Это что, семейная терапия? Или моё личное лечение? — злобно повышаю голос.

— О-о-о, ты выводишь её из себя мной. Это мило, — смеётся Стан. — Продолжай. Обожаю её бесить. Она сексуальна, когда злится.

— Он извращенец. Он похотливый извращенец, — кидаю ещё одну подушку в Стана, а он смеётся ещё громче.

— Ваше Высочество, давайте, немного успокоимся и вспомним тот поцелуй, который вы отрицаете, как нечто особенное. В этом нет ничего запретного или плохого. Я знаю много историй настоящего инцеста среди нашего вида.

Я недовольно перевожу взгляд на Стана и произношу одними губами: «Доволен?». Он ухмыляется и кивает.

— Расскажите, как вы оба помните тот день.

Я упрямо поджимаю губы и отрицательно качаю головой.

— Я едва не умер. Точнее, я умер.

— Ты не умер, — шиплю я. — Не ври. Ты просто мстил мне, потому что ненавидишь проигрывать девчонке. А тогда ты проиграл. Я пришла первой.

— Я умер. Ты не веришь, но я умер, Русó. Я упал с обрыва, и ветка проткнула мой живот. Я умер. Мои кишки были разбросаны вокруг меня. Я умер. Я это точно помню.

— И что случилось? — заинтересованно спрашивает Сан.

— Я засунула всё его дерьмо обратно, напоила его своей кровью, и он вернулся в мир живых, — говорю без особого желания.

— И он ожил?

— Да. Он ожил. Мы не знали, что в тот день таким образом провели обряд вечной и нерушимой связи. Я дала ему свою кровь, а потом… хм… потом… я…

— Это был я, — перебивает меня Стан. — Я поцеловал Русó. Когда я открыл глаза, то слышал своё сердце. Оно словно принадлежало ей. Я слышал мысли о ней. Я как будто физически был скручен желанием связать себя с Русó. И я поцеловал её. На моих губах и в моём рту была ещё и моя кровь, и Русó попробовала её. Так мы совершили обряд, о котором никому не говорили. Мы были молоды и безрассудны. Сначала я жил этим поцелуем. Клянусь, моё тело болело только от одного воспоминания о нём. С годами сила, с которой я сексуально хотел Русó, стала слабеть, и теперь я ощущаю к ней просто любовь, как к своему дитя или сестре. Но очень сильную любовь. Хотя иногда…

Стан замолкает, и я озадаченно смотрю на него. После того случая на поляне и смерти Стана на несколько минут, нашего поцелуя, который тоже причинил мне боль, мы не успели даже что-то обсудить и поговорить друг с другом, нас наказали и развели по разным частям замка. И да, я тоже считала, что люблю Стана, как мужчину. Безумно люблю. Но потом, когда прошли годы, и мы нашли описание этого древнего обряда, всё встало на свои места. Мы просто совершили то, что делают супруги, а не друзья. Мы немного спутали историю, но смогли сохранить нашу связь, уважение друг к другу и дружбу. А сейчас я вижу, что тот момент не забыт. Стан сглатывает и натянуто улыбается.

— Вы должны это рассказать, князь. Должны, это поможет ей, — настаивает Сав. Я задерживаю дыхание и жду, что произнесёт Стан.

— Это ведь случилось здесь, Русó. Недалеко отсюда, — произносит друг, поворачиваясь ко мне, и я киваю.

— Да. Я помню.

— И… не знаю, как это объяснить, но я больше не приезжал сюда, потому что боялся, что это место сведёт меня с ума. Не понимаю, откуда взялись такие мысли. Но я здесь. Я снова здесь и чувствую… смятение. Я смотрю на тебя, и моя кровь тянется к твоей, но как-то странно. Я словно что-то ищу, именно здесь ищу. Я не хочу тебя, как женщину. Но порой… порой здесь… сны… или фантазии… я не знаю, они сильные. Я не вижу лица, но знаю, что это ты в моих руках, под моими губами. Я чувствую твой аромат. Я знаю его. Я его смакую… и кровь… эта сладкая кровь… она течёт