фонарик, а беленые, отполированные бока румянились связками ярко-красной цветочной гирлянды. Идеальная декорация для романтичного свидания.

Лион вновь взглянул на Элис. Та затихла и даже перестала оборачиваться. Ничего не замечающий взгляд блуждал по водной глади, на лице застыло задумчивое выражение. Заходящее солнце уже окрасило округу оранжево-розовыми тонами, отчего кожа Элис, казалось, сияла изнутри, а и без того яркие волосы пылали живым огнем. Как он вообще мог думать, что кто-то столь совершенный мог быть создан искусственно? Какими бы распрекрасными ни были королевские алхимики, они не могли заставить глаза куклы искриться настоящими человеческими чувствами. А такие глаза, как у Элис, и у людей встретишь нечасто…

— Держи, — он протянул ей пестрый кулек с орешками.

Элис забрала угощение и, развернув хрустящую обертку, принюхалась. Осторожно подхватив двумя пальцами золотистый орешек в карамельной глазури, отправила его в рот и, пожевав, заметно оживилась.

— Вкусно, — похвалила она, и, достав еще один орешек, протянула его Лиону. — Попробуй.

Лион миллион раз пробовал орешки в карамели — на любом гулянии их продавали на каждом углу, — но он готов был поклясться на священном камне Богини, что тот, который он, наклонившись, забрал губами прямо из рук опешившей от его наглости Элис, был совершенно особенным, неповторимо сладким.

Судя по вспыхнувшим румянцем щекам ведьмы и ее обескураженному виду, действие эля сошло на нет. Теперь она вряд ли снова назовет его самым прекрасным и сильным мужчиной на свете, не скажет, какие красивые у него глаза.

— Действительно вкусно, — усмехнулся Лион. Однако не решился просить добавки, побоявшись, что Элис попросту сиганет за борт от внезапно накатившего смущения — с нее станется.

Однако вопреки его ожиданиям, растерянность ведьмы длилась недолго. Словно забыв о его существовании, она сосредоточилась на орешках, один за другим отправляя их в рот. Ее невнимание отчего-то не оставило Лиона равнодушным. Именно сейчас, когда они были так близко, сидя в лодке для влюбленных, и за ними не следили две пары зорких рыцарских глаз, она решила игнорировать его неприкрытые заигрывания.

Лион не сомневался, что нравится ей, — спасибо имбирному элю и невнимательной подавальщице. Раз так, почему она вдруг нахмурилась, не желая даже смотреть в его сторону?

— Ты сердишься? — осенила Лиона совершенно невероятная догадка.

Элис промолчала, упрямо поджав губы. Значит, он не ошибся.

— И почему? — допытывался Лион, не в силах смириться с новой реальностью, в которой он вдруг лишился божественного ореола в глазах ведьмы. Ведь он не сделал ей ничего плохого!

— Кто это был? — Элис отложила в сторону орешки и наконец удостоила Лиона взглядом, который ему совершенно не понравился. В нем полыхало негодование.

— Орден Отступниц, — честно признался Лион.

Элис усмехнулась.

— Крепкие же, оказывается, эти отступницы! — заметила она. — А нам говорили, что все они — ведьмы, которые перешли на темную сторону! Вот, оказывается, как темная сторона меняет хрупких женщин!

— А нам говорили, что ведьму создают уже в том виде, в каком она попадает в дом хозяев, — парировал Лион. Не сдержался — задел тему, о которой хотел поговорить не сегодня.

— Что? — ее голос дрогнул, лишившись воинственности. — Нет же, мы растем, как обычные люди… Выходит, в Ордене состоят не только ведьмы?

— Не только. Хватает адептов, добровольно следующих за отступницами, — признался Лион.

— Они знали мое имя! — вспомнила Элис и наградила Лиона новым осуждающим взглядом. — А ты не дал нам поговорить! Он сказал, что меня ищет мама. Понятно, что у меня нет и не может быть мамы, но я все равно хотела его дослушать! А вдруг…

— Что — вдруг? — перебил Лион, не сводя с нее испытующего взгляда. — Вдруг все-таки есть? Тогда, если верить тому типу, она — отступница. И что ты будешь делать? Сбежишь от меня с двумя чернокнижниками, оглушив заклинанием?

— Я бы не стала! — воскликнула Элис. — Я бы никогда не навредила тебе! Я просто хотела… просто… Я совсем запуталась.

Она закрыла лицо руками, и, наклонившись, уткнулась в колени. Лион тут же пожалел о своей резкости. Она не виновата, что все так сложилось. В конце концов она стала на его защиту, и когда он поторопился увести ее с места стычки, не слишком-то противилась, позволив ему поступить по-своему, наплевав на собственное желание остаться и выяснить, о чем втолковывал незнакомец.

— Элис, — тихо окликнул Лион, — пожалуйста, верь мне, — и добавил, сожалея, что не может сейчас сказать ей больше: — Мне жаль, что все так получилось. Я хотел, чтобы этот день стал для тебя особенным, а в итоге заставил переживать. Я все испортил.

Элис распрямилась и открыто взглянула на Лиона. Ее глаза сияли ярче только-только загоравшихся звезд.

— Нет, господин, — проговорила она, и вежливое обращение кошачьими ноготками царапнуло внутренности Лиона. Элис явно давала понять, что их игра в незнакомцев окончена. — Вы подарили мне по-настоящему чудесный день. Спасибо за все.

Своими словами она не только провела черту между ними, но и наспех соорудила небольшую кирпичную стену. А сегодня в планах Лиона не было даже захудалой ширмочки.

— Рад слышать, — Лион поднялся со своего места и, осторожно подсев к Элис, заключил ее в объятия. — Только можно я еще немного побуду просто Лионом? Совсем чуть-чуть.

Глаза Элис удивленно расширились, а губы приоткрылись в беззвучном вздохе. Ее дыхание пахло карамельной сладостью, а цветочный аромат волос сводил с ума. Окутанная едва уловимым шлейфом магии, она притягивала его, словно магнит. И даже если бы ему очень хотелось удержаться от того, что он собрался сделать, вряд ли получилось бы. А ему не хотелось.

— Хорошо, Лион, — шепнула Элис, и ее дыхание на его губах окончательно лишило его контроля.

Наклонившись, Лион накрыл ее губы своими. Элис, опустив ресницы, потянулась к нему, отвечая на поцелуй. Их окутало светом, теплым и ласковым, как руки Элис, зарывшиеся в его волосы.

На горизонте зажигались огни приближающейся деревни. Их отражения стелились по водной глади кривыми дорожками, но ни Лион, ни Элис не могли оценить их чарующей красоты. Лодка мягко скользила вдоль берега, управляемая одним лишь течением: позабытые, никому не нужные весла сиротливо отлеживались на дне.

Глава 12. Допрос

Дорога до дома совершенно не запомнилась Элис. Зато руки Лиона, обнимающие требовательно и крепко, и его мягкие, чувственные губы — очень даже. Целоваться с ним оказалось в разы приятнее, чем она себе представляла. Неожиданно для себя самой, она совершенно забыла о смущении, целуя его в ответ. В теле будто бы вспыхнул огонь, обжигающий изнутри, заставляющий тянуться к Лиону всем своим существом.

Они