Даже после того, как он принял решение отправить ее домой, чтобы не беспокоиться о ней, стоило ей поднять на него взгляд, и он не смог ей отказать. И Сантьяго это не нравилось.

Ему никто не нужен. Он не хочет снова стать уязвимым и слабым, как в свое время с Надей. Мысль о Наде отрезвила его: несмотря на внешнюю красоту, в душе она была настоящей змеей. Ему было противно даже думать о том, чтобы прикоснуться к ней. Но, по крайней мере, Надя уже не сможет сделать ему больно.

Получив известие о смерти брата, он на секунду испытал облечение, что у него появилась причина отменить свадьбу, на которой сам настаивал. Он боялся жениться на Бэлль, единственной женщине, имевшей над ним власть.

Он вспомнил, что, когда они только познакомились, Бэлль ненавидела его, и не без причины. Он всю свою сознательную жизнь отталкивал людей, но для него это был способ выжить в жестоком мире. Он с самого начала знал, что Бэлль может быть опасна для него, поэтому он оттолкнул ее.

Но даже сейчас, думая о Бэлль, Сантьяго понимал, что хочет ее. Он хотел спросить у горничной, где находится ее комната, но передумал. Собственное душевное спокойствие казалось ему важнее страсти. Он вошел в свою спальню и крепко закрыл за собой дверь. Сегодня он будет спать один.

Бэлль проснулась в крохотной спальне на чердаке и потянулась. Все тело болело после ночи, проведенной на неудобном комковатом матрасе. Она наскоро приняла душ и оделась. Бэлль спустилась вниз и зашла в комнату Сантьяго, но она была пуста, как и остальные спальни в том крыле. Она бродила по лестнице, совершенно потерянная, пока не встретила англоговорящую служанку.

– Вам нужно торопиться, боюсь, вы опаздываете, – сказала девушка.

Как она могла опоздать, если никто ей ничего не сказал?

Бэлль вошла в столовую. Увидев ее, Сантьяго отложил газету, его тарелка уже была пуста. Он поднялся из-за стола, подошел к Бэлль и поцеловал ее в щеку, как незнакомку.

– Я ждала тебя вчера, – сказала она.

– Прости, я был занят.

– Выспались, мисс Лэнгтри? – язвительно поинтересовалась Надя, сидевшая за столом рядом с Сантьяго. – Мы ждали вас час назад.

– Вы ждали меня в определенное время? – растерялась Бэлль.

– Завтрак начинается ровно в восемь, – сладко пропела Надя. – Как и сказала вам сегодня утром экономка.

– Но мне никто ничего…

– Вы – наша гостья, поэтому, конечно, вы можете игнорировать правила нашей семьи, хотя это и создает всем дополнительные неудобства.

– Я не хотела… – промямлила Бэлль и посмотрела на Сантьяго, одетого в темный костюм. – Ты куда-то собираешься?

– Сначала в адвокатскую контору, а потом в Мадрид, чтобы пожертвовать музею часть коллекции картин моего брата.

– Поехали? – обратилась к нему Надя.

– Я тоже поеду, – решительно сказала Бэлль.

– Тебе будет скучно, – сказал Сантьяго.

– Пожалуйста, – попросила она и протянула ему руку.

Сантьяго нехотя взял ее.

– Как хочешь.

– Это совершенно необязательно, – раздраженно сказала Надя.

Бэлль была довольна. Может, эта женщина и отправила ее спать на чердак, но Бэлль не отдаст ей Сантьяго без боя. Но и Надя не собиралась сдаваться, вскоре Бэлль в этом убедилась.

Позже, когда герцог и Сантьяго заперлись в кабинете, Бэлль сидела в гостиной напротив Нади и читала журнал, чувствуя себя страшно неловко.

– Как мило, – внезапно сказала Надя.

Бэлль подняла взгляд и поняла, что она смотрит на ее кольцо.

– Мне оно тоже нравится, – приторно улыбнулась Бэлль.

– И я была от него в восторге, когда увидела пять лет назад.

– В каком смысле? – опешила Бэлль.

– О-о-о, так ты не в курсе, – хмыкнула Надя злобно. – Он сделал мне предложение пять лет назад с этим самым кольцом, правда, немного опоздал. Но свой бриллиант я всегда узнаю.

Бэлль напряженно выпрямилась. Она не могла позволить этой женщине увидеть, как больно ее ранили эти слова.

– Даже если это то же самое кольцо, ситуация совсем иная. Я никогда не предавала его.

– Нет, ты просто забеременела.

– Ты вышла замуж за его брата.

– Но теперь я свободна.

– И считаешь, что можешь отнять его у меня?

– Не такая уж ты и дура.

– Ты не заслуживаешь быть женой Сантьяго.

– Я заслуживаю этого куда больше, чем ты.

– Я люблю его.

– В этом я как раз не сомневаюсь. Вопрос в другом: а он-то тебя любит?

Этого вопроса Бэлль боялась больше всего. Он не любит ее. И никогда не полюбит.

– Он сделал мне предложение.

– Но сначала он сделал его мне. С этим самым кольцом. Это очень мило, что он хранил его все эти годы, правда? Это кольцо было моим, как и его любовь. И они снова будут моими.

– Ты бросила его, – с трудом выдохнула Бэлль.

– Я должна была это сделать. Сантьяго такой же, как я. Он поймет, для чего я это сделала. То, что я вышла замуж за его брата, заставило его хотеть меня еще больше, – улыбнулась она. – Неужели ты думаешь, что он выберет тебя теперь, когда я стала свободна? У тебя есть два выхода: либо уйти, сохранив остатки достоинства, либо молча наблюдать, как я его у тебя забираю. Если ты действительно любишь его – уйди, чтобы в его воспоминаниях о тебе осталось хотя бы уважение.

– Он – отец моего ребенка. – Бэлль почувствовала, как дочь сильно толкнула ее под ребра, словно тоже сердилась.

– Я рожу ему другого ребенка, и о твоем он забудет. Сантьяго – честный человек, он всегда будет заботиться о тебе и твоем ребенке, тебе больше никогда не придется работать. Считай, что тебе повезло. Сантьяго никогда не полюбит тебя, – добавила Надя. Дверь кабинета открылась, и из него вышли люди. – Чем скорее все это закончится, тем лучше для всех. Особенно для тебя, – прошептала ей Надя и похлопала Бэлль по плечу.

Она встала и подошла к герцогу и Сантьяго. Бэлль тоже поднялась с кресла, но никто не обратил на нее внимания. В лимузине она сидела рядом с Сантьяго. Он бросил на нее любопытствующий взгляд, но Бэлль не смотрела на него.

Бэлль молча глядела на мелькавшие за окном мадридские улицы. Она понимала, что Сантьяго хочет подарить своей дочери лучшее детство, чем было у него самого, и не откажется жениться на Бэлль. Но вопрос был в том, позволит ли ему Бэлль сдержать свое слово и обречь их обоих на брак без любви?

Сантьяго смотрел на герцога, когда они ехали в лимузине по Мадриду. Было странно думать о старике как о своем отце. Он был высокомерным и пытался все контролировать. Чего стоило одно его требование бросить Бэлль!