– До чего же они хороши на тебе, милая! – воскликнула старуха. – Только ты слабо их затянула. Дай-ка, я помогу.

Она перегнулась через калитку, быстро распустила узел, завязанный Софи, и потянула шнурки изо всей силы.

– Ого! – со смехом сказала девушка. – Я едва дышу!

Тогда старуха крепко-накрепко завязала шнурки, и Софи стало совсем нечем дышать. Из нее как будто выкачали весь воздух, до последней унции.

«Слишком туго!» – хотела сказать она, но слова застряли в горле.

Старуха попятилась, и капюшон соскользнул ей на плечи. Оказалось, что волосы у нее не седые, а белые. Лицо – не морщинистое, а гладкое. Глаза – не добрые, а жестокие.

Сердце Софи встрепенулось. Она хотела крикнуть, но с губ слетел прерывистый стон.

– И когда только ты поймешь, что доброта опасна? – сказала королева, обдавая ее ледяным презрением.

Софи пошатнулась. Привалилась к калитке. Вцепилась в нее обеими руками, чтобы не упасть.

– Пожалуйста… пожалуйста, – молила она мачеху, но той уже и след простыл.

Сердце Софи молчало, когда она повернулась и поковыляла к пледу, на котором сидела. Там лежали ножницы. Только бы добраться до них, тогда она перережет эти шнурки. Но сил не хватило: на полпути она, задыхаясь, упала на колени. Опустила голову, готовясь разорвать шнуровку голыми руками, но тут же раскрыла рот в немом протяжном вопле.

Вместо шнурков на груди сплелись две черно-золотые змеи. Было видно, как под кожей у них перекатываются мускулы, сдавливая ее тело. Вот они открыли пасти и дружно зашипели на Софи. С-с-слабая, бес-с-столковая девчонка… Ни с-с-силы в тебе, ни с-с-сообразительнос-с-сти…

Ядовитые слова терзали слух Софи. Лишенные воздуха легкие горели. Она изогнулась, пытаясь сделать вдох. Небо над ней завертелось, точно карусель.

Последним, что видела Софи, прежде чем ее веки опустились, была голова змеи, которая поднялась над ней, попробовала раздвоенным языком воздух и сверкнула красными глазами. На клыках висели капельки яда.

Шатци остановился у калитки, закрыл глаза и потянул носом воздух. Из кухни соблазнительно тянуло вкусненьким. Прежде чем пойти по ягоды, Вебер поставил на угли большой железный котел.

– Фрикадельки, – мечтательно протянул Шатци. – Пухлые мясные вкусняшки в сливочном соусе! Надеюсь, с вареной картошечкой. – Он открыл глаза. – Обожаю такой ужин, – добавил он и толкнул калитку. – Лучше только крольчатина, тушенная с перцем. Надеюсь, будет и песочный пирог на десерт. С ванильным мороженым.

– Ты вообще говоришь о чем-нибудь, кроме еды? – спросил Якоб и шагнул в калитку.

Шатци посмотрел на брата, как на сумасшедшего.

– А зачем? – отозвался он, входя следом за ним во двор.

Скоро подошли остальные, усталые и грязные после целого дня работы. Всем хотелось поскорее помыться и сесть за стол. Юлий повернул к колодцу и тут увидел ее.

– Софи! Нет! – вскрикнул он и выронил кирку.

– Что случилось, Юлий? – спросил Якоб. – Почему ты… – Он замер на полуслове: Софи лежала на земле, вцепившись руками в траву. Ее лицо посерело, губы приобрели голубой оттенок. Вокруг нее обвились две змеи, каждая толщиной с руку.

– Лук и стрелы сюда… Быстро! – крикнул Юлий.

Иоганн уже бежал к дому. Якоб с Йозефом схватили кирки и стали замахиваться ими на змей, но те двигались быстро и ловко уклонялись от ударов. Инструменты без толку врезались в землю, не причиняя тварям вреда. Больше того, змеи сами набросились на братьев. Якоб успел отскочить невредимым, Йозеф отделался порванным рукавом – одна змея зацепилась за него клыком.

Софи еще дышала – вернее, со свистом хватала воздух ртом. Ее руки были в ранках от змеиных укусов.

Иоганн принес лук, но стоило ему прицелиться в одну гадину, как обе вернулись к Софи, не давая сделать выстрел.

– Отвлекайте их! Не давайте кусать! – крикнул Юлий, выхватил из-за пояса кинжал и двинулся с ним на змей. – Надо, чтобы они ее бросили. Если не бросят, она умрет!

– Юлий, что ты делаешь? Не смей! Ты подошел слишком близко!

– А что мне еще делать? Они же ее убьют!

– Они убьют тебя!

Глаза Софи закатились, тело безжизненно обмякло.

– Нет! – завопил Юлий, бросаясь к ней.

Одна змея приподняла верхнюю часть тела и угрожающе наклонилась к Юлию, но в кустах за изгородью раздался шорох, и страшная тварь на мгновение отвлеклась. Что-то пулей влетело в калитку и пронеслось мимо братьев. Они и опомниться не успели, как змеиная голова с оскаленными клыками и вытаращенными от удивления глазами отлетела в сторону. И шлепнулась на землю прямо у ног Иоганна, забрызгав его сапоги кровью.

Тело дохлой змеи, обвившейся вокруг Софи, медленно разжало свои тугие кольца и сползло на землю. Вторая гадина повернула голову и, увидев, что произошло, злобно сощурилась. Она бросилась на вьюна, который только что обезглавил ее сестру, но от ярости ее движения стали неуклюжими, и она промахнулась.

– Что это, черт возьми… – начал было Юлий.

– Собака! – выкрикнул Шатци.

Тонкая, верткая собачонка вилась возле Софи, то бросаясь вперед с рычанием, то стремительно отскакивая. Длинноногая, как танцорка, она наступала, дразнила и снова отступала, маня змею за собой, прочь от Софи. Братья увидели, как разжалось сначала одно мускулистое кольцо, охватившее торс девушки, затем другое.

Приподнявшись на хвосте, змея покачалась и сделала выпад. Еще один и еще. Но собака все время оказывалась на шаг впереди, и тогда змея сменила тактику: метнувшись в сторону, она подползла противнице под брюхо. Та отскочила, но не слишком проворно: острые клыки скользнули по шкуре, собака жалобно взвизгнула. Поскуливая, припадая на укушенную лапу, на мясистой части которой уже выступили бусинки крови, собака отбежала подальше.

Змея подняла голову, готовясь к смертельному броску. Черный раздвоенный язык мелькнул в оскаленной пасти. Черное тело кнутом рассекло воздух. Клыки вошли глубоко, до самого основания. Но не в теплую плоть, а в землю, там, где только что стояла собака.

Хитрюга притворилась раненой. Змеиные клыки зацепили только кожу, в царапины даже не попал яд. Вот почему она так проворно отскочила, когда змея нанесла последний удар. Пока гадюка билась на земле, пытаясь высвободиться, собака зашла сзади, целясь в мягкий, беззащитный затылок. Раздался короткий хруст, потом треск, как от разрываемой ткани, и вторая змеиная голова отлетела в сторону.

Братья, онемев от изумления, смотрели, как собака, высунув язык и тяжело дыша, на дрожащих лапах подошла к Софи. Лизнула девушку в лицо, потыкалась в нее носом. Потом задрала морду и с долгим, горестным воем упала на землю рядом с ней.

– Очнись, очнись… ну, пожалуйста! – повторял Якоб; стоя возле Софи на коленях, он слегка похлопывал ее по щекам.