Тот, кто хотел увидеть больше, мог бы увидеть больше. Достаточно было подвести курсор “мышки” к пиктограммке, изображающей увеличительное стекло, и два раза нажать на кнопку. Тогда внизу экрана появилась бы шкала, двигая по которой туда-сюда виртуальным рычажком можно было приближать или удалять картинку...

Но только вряд ли в эту заброшенную и всеми забытую церковь мог попасть специалист по системам видеонаблюдения. Но даже если бы как-нибудь вдруг, ненароком попал, то вряд ли бы стал приглядываться к цвету раствора и долбить стену молотком. Но даже если бы стал, то почти наверняка у него не было бы охраны. Так что люди, оборудовавшие бункер, ничем не рисковали...

Раз в сутки, глубокой ночью, по грунтовой дороге недалеко от разрушенной церкви проезжал малоприметный “уазик”. Метрах в ста от церкви он притормаживал, и из салона выходил водитель и открывал капот. Пока он копался в “забарахлившем”

моторе, из машины выбирался гражданин в темной, практически не различимой в черноте ночи одежде и, изображая скуку, шел в сторону церкви. Войдя внутрь, он сразу поворачивал направо, где в самом дальнем углу была навалена груда мусора. Оттащив в сторону какую-то древнюю кровать и подняв несколько, до невозможности, вернее, до нежелания к ним притрагиваться, досок, он открывал крышку люка. Потянув ее на себя, он попадал в довольно узкий лаз, из которого показывалась голова. Пришедший протягивал руку, и из лаза выбирался примерно такой же комплекции, как он, и точно в такой же одежде человек.

— У тебя все в порядке?

— В полном.

Пришедший нырял в лаз, а человек, который только что оттуда выбрался, закрывал люк, надвигал на него доски и укладывал сверху кровать.

Потом он выходил из церкви и шел к машине, где водитель как раз починил мотор. “Уазик” отъезжал от церкви и, погоняв по пустынным проселкам, выезжал на автостраду. В условленном месте пассажир “уазика” пересаживался в джип, который доставлял его в город. На неприметном перекрестке молодой человек выходил и передавал какому-то, такому же невзрачному, как он сам, типу небольшой сверток. И все разъезжались в разные стороны. Человек из бункера ехал отсыпаться. А тот, второй, вез “посылку” на другой конец города.

На другом конце города “посылку” принимали. В “посылке” были сидиромы, на которых были написаны фломастером цифры. Например, семнадцать тире девятнадцать... Сидиромы вставляли в дисковод и выводили на экран изображение. Изображение той самой, снятой с колокольни “картинки” — КПП, забора, дорожек...

Человек за компьютером увеличивал скорость и “мотал” до момента, пока изображение не менялось.

Стоп!

В кадр быстро въезжала и останавливалась возле КПП машина. Сидевший в бункере “оператор”, сдвигая виртуальный рычажок вправо, делал наезд. Машина приближалась и вырастала в размерах. Из-за сильного увеличения изображение начинало размываться, но все равно можно было различить, что это за машина, и рассмотреть вышедшего из домика КПП охранника. “Оператор” давал максимально возможное увеличение, стараясь поймать в объектив номерной знак машины. Прямоугольник номера подрагивал, постоянно вываливаясь из экрана. Цифры на нем разобрать было невозможно, потому что номер слишком маленький и был слишком далеко.

Человек за компьютером останавливал кадр, сбрасывал его в память компьютера и загружал в фоторедактор. Выделяя “мышкой” буквы и цифры, меняя насыщенность тонов и резкость, он добивался наибольшего контраста между фоном номера и интересовавшей его сутью.

Есть!

Хоть плохо, хоть расплывчато, но номер можно было разобрать.

Человек за компьютером доставал какой-то журнал и записывал в него марку, цвет и номер машины. И проставлял по таймеру видеозаписи точное время...

Потом он снова запускал видеоряд. Машина заезжала на территорию, поворачивала направо и останавливалась возле одного из домиков. Из нее выходили два человека.

“Оператор” снова давал максимальное увеличение, ловя в объектив лица. Получалось это плохо, потому что люди на месте не стояли, постоянно смещаясь в поле зрения и вываливаясь из экрана.

Человек за компьютером выбирал средний план, останавливал понравившийся ему кадр, перетаскивал его “мышкой” в программу и подчищал, добиваясь более или менее приличного качества изображения. Полученную фотографию выводил на цветном принтере, проставляя число и время, и убирал в специальную папочку, где этих фотографий скопилось уже очень много. Но разбирать их было не ему. За сортировку и идентификацию изображенных на фото личностей отвечали совсем другие люди...

Записи, папки и сидиром, на котором были записаны фрагменты круглосуточной видеозаписи, были сброшены в отдельную папку все — с лицами людей, номерами машин и наиболее интересными мизансценами стоп-кадры, отвозили на другой адрес.

Тот, кто должен был разбираться с людьми, рассортировывал все вновь полученные портреты, раскладывая их по виртуальным и обычным, с тесемочками и зажимами, папкам. По тем, где хранились фотографии тех же самых людей, но снятые раньше.

Выбирая самые лучшие фотоизображения в двух-трех различных ракурсах, он создавал идентификационную базу, по которой можно было установить имя, место жительства и принадлежность снятого с колокольни объекта...

А в яме под церковью в это время, сидя в доставленном туда офисном кресле, находился “оператор”, неотрывно глядя на светящиеся в полумраке экраны ноутбуков. Там ничего не происходило, совсем ничего — не было видно машин, не было видно людей и даже не было видно обычно болтающегося возле ворот охранника. “Картинка” была “нулевая”. Но запись все равно шла. Запись шла беспрерывно и круглосуточно, вне зависимости от того, было что снимать или нет. На первый взгляд это было глупостью и пустым транжирством. На самом деле — предусмотрительностью. Оплативший съемку заказчик под страховался, учитывая трудно поддающийся прогнозированию “человеческий фактор”. “Оператор” мог уснуть, мог напиться, притащив с собой водки, или отвлечься, вместо водки приведя подружку. Он мог потерять сознание в результате сердечного приступа. Или мог предать... При фрагментарной записи это могло стать катастрофой. При постоянно ведущейся — не более чем мелкой неприятностью.

Но вряд ли бы “операторы” стали пить, спать и приводить подружек. Потому что “операторы” тоже были под колпаком. Под колпаком видеозаписи, которая контролировала их надежней, чем если бы приставить к ним двух охранников. Полуминутная задержка в “наезде” на очередную машину могла быть лучшим и самым объективным доказательством “нарушения режима”. Она бы непременно была замечена человеком, отсматривающим снятый материал, и была бы доложена наверх...

Через сутки к полуразрушенной церкви вновь подъезжал “уазик” или подъезжала другая машина, и “оператор” сменялся, уступая свое место перед экранами ноутбуков свежему наблюдателю.

Начиналась новая суточная вахта.

Легковая машина. Марка... Цвет... Номерной знак.

Пассажир на переднем сиденье...