Этой ночью он дал ей власть и даже насладился ею, позволив победить в этом бою. Но это точно не сценарий пришедшего года.

- Красиво, - женский голос вывел из неспешной, как летящий снег, задумчивости.

- Доброе утро, милая, - Михаил улыбнулся, глядя на блондинку.

Что ж, он не относился к типу мужчин, восхищающихся утренней отёчностью и расплывшимся макияжем на лице женщины, хотя надо признать, Беляночка и в таких обстоятельствах выглядела почти очаровательно.

- Сколько времени? Где Олеся? Почему ты не разбудил?! Что теперь она подумает? А Нелли Борисовна, а твоя бабуля?! Почему ты такой придурок?! – выдала, проморгавшись, вместо: «Доброе утро», «С новым годом» или «Спасибо за прекрасную ночь».

- Час дня. Олеся в цирке, с мамой и бабушкой, вчера договорились.

- Точно, - упала на подушку. – Семейная традиция. Какая жестокая ко взрослым традиция…

- Иметь детей - жестокая традиция, а люди из поколения в поколение озадачиваются вопросами продолжения рода, мазохисты, своего рода.

- Тебе виднее, - растянула губы в улыбке и огладила глазами мужчину.

- Раздача сладкого окончена, - ответил на взгляд Михаил.

  Альбина наигранно закатила глаза и встала, выпутываясь из-под одеяла с грацией куницы. Кошка – звучит слишком по-домашнему для этой блондинки.

- Так мы одни? – спросила уже от двери. – Когда вернуться наши?

- Мы одни до пяти часов, милая, - Михаил подмигнул.

- Отлично, я в ванную.

  Потом Альбина сидела на кухне, в рубашке Михаила, которая была ей нещадно велика, и запивала салат из авокадо шампанским, болтая ногами, как маленькая. При этом, не забывая, что куницы даже в детстве грациозны.

  Михаил вполглаза следил за королевскими креветками на шпажках на сковороде, в виноградном масле, с розмарином, не забывая смаковать вид за своей спиной, то и дело, оборачиваясь к девушке.

В конце уложил креветки на блюдо, добавив дольки лимона, петрушку и всё того же авокадо.

- Очень вкусно, - похвалила креветки Альбина. – Никогда бы не подумала, что ты умеешь готовить.

- Я способный, - ответил Михаил.

- А что ещё умеешь готовить?

- Повседневные блюда почти все, а что не умею, можно быстро найти рецепт. Свинину почти не умею, вспомнил, - он улыбнулся и подмигнул.

- Аааа, точно! – Альбина отсалютовала креветкой и отправила в рот. – Креветок ты тоже не должен есть.

- Я и не ем, как видишь, - засмеялся Миша.

- А что они тогда делали в холодильнике?

- Ждали подходящего случая.

- Ясно, женщин водишь домой, значит. Мама не ругает?

- Нет, но вообще-то, мне есть куда привести даму, креветок из этого холодильника лопают избранные.

- Какая честь, - Альбина засмеялась, Михаил понял, что второй бокал шампанского был лишним.

- Милая, пойдём наверх, - Миша встал, взяв с собой блюдо с креветками и салат. – Воздухом подышим.

 Просторную мансарду Розенберги выкупили давно, это была одна из первых серьёзных покупок братьев, из-за вида, истории, атмосферы, всего того, что невозможно потрогать руками, ощутить аромат, при этом явственно ощущается каждой клеткой тела и души.

  Помещение относительно небольшое, с невысокими потолками, прорези полукруглых окон практически от пола и до потолка, с широкими подоконниками. Михаил никогда не собирался здесь жить, но время распорядилось иначе, прямо сейчас он был рад этому, вопреки здравому смыслу. Тонкая фигурка напротив окна в просвечивающей рубашке, пожалуй, стоила того, чтобы жить, почти как Карлсон, под самой крышей.

- Шикарный вид! – ещё раз восторженно произнесла Альбина. Кажется, она повторила это раз пятнадцать.

  Михаил перевёл взгляд на окно. Вид действительно был шикарный: бесконечные Питерские крыши, ставшие уже туристическим брендом, прямые линии улиц, сверкал сусальным золотом купол Исаакиевского собора. По ставшему привычно серым небу плыли облака, и продолжал медленно кружиться снег. За возможность посмотреть на город с высоты платят деньги, выкраивают время, Михаил же видит, только открыв глаза, утром и вечером, перед сном.

- Хочешь? – Михаил показал глазами на крышу за окном.

- Можно?

- Да, здесь безопасный выход, даже зимой, только холодно. - Михаил накинул одеяло на плечи девушки. – Мы быстро, даже замёрзнуть не успеем.

  Холодный, пронизывающий ветер ударил в лицо, Альбина осторожно ступала по металлу крыши, с силой держась за ладонь Михаила. В этом месте крыша не была покатой. Один дом примыкал к другому, огораживая пространство дымоходами.

- Фантастика!

  Альбина пришла в восторг, оглядываясь по сторонам, игнорируя ветер и снег. Она всматривалась в линии и называла их, на ходу рассказывая об архитектурных достопримечательностях. Тут – лютеранская церковь святого Михаила, архитекторами которой стали Бульмеринг и Бернгард, там с размахом раскинулся Меньшиковский дворец, заняв площадь, полагающуюся для строительства Университета, а здесь, если знать, куда смотреть, памятник Василию Корчмину, его многие принимают за Барона Мюнхгаузена.

- Повезло же тебе, Миш, - кивнула головой Альбина, сдерживая стук зубов.

- О везении поговорим в тепле, - согласился Михаил и легко подтолкнул блондинку к распахнутому окну. – Топай, а то простынешь, и будет мне везение – второй переводчик за зиму свалится.

  Альбина отогревалась горячим чаем, кажется, хмель вышел из неё, как и не было.

- Всё-таки очень красиво, - ещё раз посмотрела в окно.

- Не люблю этот вид.

- Не может быть!

- Когда долгое время смотришь на одно и то же, рано или поздно начинаешь ненавидеть. Я смотрел в эти окна слишком долго.

  Михаил невольно поморщился, вспоминая. Он бы с радостью вычеркнул несколько лет из своей жизни, выжег их из памяти. Говорят, всё, что случается, к лучшему, всё происходит для чего-то, для какой-то высшей цели, блага.

  Нет! Иногда что-то происходит просто так, без повода и уж точно бесцельно. Именно так и произошло с Михаилом в той злополучной аварии. Он не стал сильнее или мудрее от того, что провалялся чёрте сколько бревном на постели, а потом, кажется, несколько жизней восстанавливался, учась заново владеть своим телом. И даже сейчас, спустя время, у него есть список противопоказаний, в зале он занимается индивидуально,  чаще борясь с собственным желанием рвануть, отжать, напрячь сверх возможного, доказать себе что-то важное, такое же атмосферное и неуловимое, как воздух над крышами Петербурга.

- Давно хотел тебя спросить, когда ты успела так выучить язык? – Михаил сознательно перевёл тему. Ему был интересен ответ на вопрос, но больше хотелось уйти от неприятных воспоминаний.