что никто в мире не должен о таком узнать. Кроме узкого круга посвященных.

Я перевернул пачку. Криво усмехнулся. Перевел взгляд на Хагена.

Это шутка такая?

— Мортон, — тихо произнес он. — Мой младший брат. Уверен, теперь вы понимаете, почему так важно сохранить секрет.

Еще бы.

Этот тип один в один как Хаген.

Я взял пачку. Просмотрел фотографии. Медленно. Оценил детали. Сперва можно и правда решить будто на снимках сам Хаген. Но если приглядеться, отличия сразу становятся заметны.

Мимика. Выражение лица. Взгляд.

Абсолютно другой человек. Но сами черты одинаковые.

— Мы родились в один день, — сказал Хаген. — Я опередил брата на несколько минут, и это стало началом нашей вражды. Боюсь, он никогда не сможет простить меня. Рано или поздно ситуация достигнет пика. Должен остаться кто-то один. И поверьте, для мира вокруг будет гораздо лучше, если это стану именно я.

Допустим.

Уебок решил грохнуть собственного брата.

Кто я такой, чтобы осуждать?

— Я верующий человек, — вздохнул Хаген. — Это смертельный грех. Подобное не прощается. Но полагаю, вы поймете, что иногда нет другого выхода.

Опять эта тень в его глазах.

Я бы решил, что ублюдок пытается вломиться в мою башку и прочитать мысли. Или же он знает обо мне то, чего знать никак не может.

Да. В моей семье хватает скелетов.

— Мортон не оставляет выбора, — прибавил Хаген. — Он уже пытался убить меня. Когда нам исполнилось по пять лет. Представляете? Тогда я и вообразить подобное не мог. В самом страшном кошмаре. Я доверял брату. Любил его. А он даже в таком возрасте уже вынашивал планы о том, как бы от меня раз и навсегда избавиться. Трудно понять, как ребенок может до подобного дойти. Но Мортон всегда был… особенным. У него рано проявились сомнительные наклонности. Вообще, мой брат считал, что наш отец обманул его. И он должен быть старшим. Должен получить все по праву первенца.

Хаген отвел взгляд и покачал головой.

— Я был таким наивным. Я даже не сразу сообразил… черт, я до сих пор не понимаю, как мне удалось выжить. Невероятно удачное стечение обстоятельств. Чудо. Иначе такое нельзя пояснить.

Тяжелый вздох. Пауза.

— Мортон сказал, мы должны поиграть. Узнать, кто сильнее. В парке был прекрасный фонтан. Мы там часто играли. Мой брат сказал, что каждый из нас должен окунуть голову в воду и задержать дыхание. Он вызвался играть первым. Я считал секунды. Один. Два. Три. Как сейчас помню.

Хаген замолчал. Зажмурился.

— Мортон вынырнул, — опять разорвал тишину он. — Сказал, это рекорд. Теперь я должен перебить его время. Должен продержаться дольше. Ведь я старший. И я обязан быть сильнее.

Опять молчание.

— Я провалил задание, — усмехнулся Хаген, продолжая смотреть в сторону. — Я во многом уступал брату. Хуже бегал. Хуже плавал. Так что мой проигрыш выглядел логично.

Его взгляд померк. Затуманился.

— Когда я попытался все прекратить. Когда захотел вынырнуть. Мортон не дал. Он схватил меня за шею. Сдавил. Брат продолжал держать меня под водой. Так и не позволил поднять голову. Я не верил. Не понимал до конца, что происходит. Меня сковал холод. Легкие наполнились водой. В груди будто костер развели. Я орал. Истошно вопил. Но никто не мог этого услышать. Уверен, что от меня доносилось только неразборчивое мычание, слабые стоны. Да и эти звуки постепенно угасали. Мортон не оставил мне ни единого шанса. Он решил, так все будет выглядеть как случайность. Мы играли. И заигрались.

Пауза.

— Меня спасла охрана. Еще бы пара секунд — и все. Но мне повезло. Забавно. Даже крепким парням не сразу удалось справиться с Мортоном. Так сильно он в меня вцепился. Насмерть.

Хаген покачал головой.

— Моя мать после того случая так и не сумела оправиться. А отец решил, что нужно принять жесткие меры. Он и раньше замечал тревожные знаки в поведении моего брата. Теперь окончательно в этом убедился.

Снова его рыбий взгляд уперся в меня. И что-то царапнуло внутри. Что-то очень острое. Недоброе. Я ещё не распознал собственное чутье в полной мере, но и без особых раздумий ясно, что такая откровенность не пройдет без последствий.

С чего бы Хагену выкладывать столько подробностей одним махом?

Конечно, он уверен, что уберет меня, когда с его ебанутым братцем будет покончено. Но все равно. Фрагменты так и не складывались. Он бы сказать все то же самое намного короче. А тут… блять, реально возникает чувство, точно он за счет этих своих баек хочет войти ко мне в доверие, ищет рычаги.

И главное — его так и тянет покопаться в моей башке. Сперва пробовал через Дипломата. Теперь решился лично.

Зачем столько внимания уделять тому, кого нанимаешь убийцей?

— Брат издевался над насекомыми. Над животными. Тогда я всего не осознавал. Например, когда пропадал очередной щенок, слуги просто говорили, что он сбежал или заболел. Мне быстро покупали нового. Детское восприятие отличается от взрослого. Одни воспоминания легко заменяют другие. Но потом отец все объяснил. Через несколько лет, когда пришло время сказать, почему Мортона нужно… нейтрализовать.

Я молчал. Но вряд ли Хаген ждал ответа. Скорее уж он хотел моих эмоций. Только мое лицо не выражало ничего. Я научился загонять всех своих демонов в клетку.

— Отец понял, что мой брат опасен для общества. А значит, его будущее влияние нужно ограничить. Он и как ребенок представлял угрозу. Даже жутко думать, куда бы двинулся дальше. Но конечно, его убийство не являлось приемлемым вариантом. Тогда отец нашел компромисс. И если вы изучите старые газеты, то поймете, о чем я веду речь. В сеть данные никогда не попадали, но в библиотеках моей страны они до сих пор хранятся среди прочих подшивок прессы.

Хаген извлек еще один конверт, положил на стол и придвинул ближе ко мне.

Внутри оказались выцветшие вырезки из газет. Фото братьев вместе с родителями.

Да, по виду они тут совсем мелкие. Лет пять. Язык, на котором были написаны статьи, я