учебы. Там отсев всегда оставался жестким. Потом я слышал, что это место закрыли, ссылаясь на то, что методы устарели и представляли угрозу.

— Ваши власти боятся, вот и прикрыли контору, — скалился мой старший брат. — Только на Севере могли готовить берсерков.

— Херня, — отмахнулся тогда я. — Просто легенда.

— Не скажи, Марат. Разве ты не помнишь? Сам же входил в раж. Мы оба побывали на той стороне. Иногда начинает казаться, что обратно до конца так и не вернулись.

Мой брат кайфовал от всякой заумной хуеты. Чем он только не занимался. Йога. Техники дыхания. На Мальте подсел на дайвинг. Нырял без снаряжения.

Но я оценивал реальность как она есть.

Главным навыком, которому обучали на Севере, был “выход берсерка”. Воин должен достичь особого состояния. Выпустить на свободу всю свою ярость. Дикость. Злобу. Неистовство. Должен отпустить контроль над разумом и дать инстинктам выйти на волю.

Мало кто мог такого достичь.

Скорее уж от бесконечных тренировок и адского холода плавились мозги.

— Любого берсерка можно просто пристрелить, — хмыкнул я.

— Ошибаешься, — сказал брат. — Настоящий берсерк становится неуязвим. Его не возьмет ни сталь, ни свинец. Его никак нельзя убить.

— Это бред.

— Ты же поднимался в горы. Ты должен помнить.

— Нихуя.

Под конец нас и правда заставляли тащиться в горы. Там от перепадов давления могло накрыть так, что мало не будет. А уж если добавить рукопашные бои, пару кинжалов и саблю, которой тебя постоянно пытаются покромсать на куски, то и без особых талантов озвереть легко.

Что-то открывалось во мне там. Что-то пробуждалось внутри. Животное. Бешеное. Необузданное.

Потом такое бывало в бою. Но иначе. Слабее. Не до такой степени мощно. Как тенью проходило мимо.

Я не видел в этом ничего необычного. Нормальная реакция. Выброс адреналина. Агрессия. Привычный расклад.

В свое время взял не одну медаль на профессиональных боях. Часто отпускал свою звериную часть прогуляться. Хлебнуть свежей крови.

Я не ждал, что нырну в темноту настолько глубоко. Не ждал, что отключусь и перестану соображать.

Но именно это произошло, когда начался десятый бой в тюрьме.

Расклад вырисовывался дерьмовый, и все равно я понимал, что справлюсь. Завалю каждого из своих противников. Особенно помогло то, что они еще и между собой как крысы сцепились, не стали объединяться против меня одного.

Я должен был себя контролировать. Нужна была имитация срыва, а не реальный срыв. Нужна была чистая башка. Никакого тумана. Ноль эмоций.

Иначе я мог всадить нож совсем не туда, куда было договорено.

И блядь, я был уверен, что держу себя. На все сто.

Ебануться.

В итоге я сам не заметил, как и когда это произошло. И что это вообще было. Я и раньше попадал в тяжелые схватки.

Почему именно тут перемкнуло?

Я будто вырубился. Кругом чернота. Кровь бьет по вискам так, будто рядом барабаны стучат. Холод сковал. А дальше все прояснилось, но я не сразу понял, что точно со стороны за самим собой наблюдаю.

Я не контролировал собственное тело. Не управлял своими же кулаками. Только отлично справлялся и без этого.

Разбросал всех. Разметал так, что не оставил никому ни единого шанса.

И внутри — дикая жажда. Точно пропасть открылась. Странный зов. Утробный. Еще хочу, еще. Жрать. Больше. Нереально насытиться.

Я и раньше впадал в раж. В азарт. Давал волю агрессии. Что в первый день здесь, когда меня пытались поломать в камере. Что потом, когда вышел на бой против местного чемпиона.

Но это… это было что-то абсолютно другое.

Латинос оказался рядом. Он выглядел довольным. Усмехался. Но эти детали я отметил как фон. Едва ли соображал в тот момент.

Я даже не думал. Просто сделал. Всадил нож в его грудь.

А потом отдернул руку и очнулся.

Но было уже поздно.

Латинос захлебывался кровью. Хрипел. Это точно не было постановой. Я понимал, что ударил не туда. Вот только… нет, я даже в состоянии помутнения все сделал верно.

Четкий удар. Туда, куда мы договаривались.

— Развивай это, — прохрипел старикан, сжимая мою руку. — Сам. Развивай. Это был единственный путь.

— Чего? — скривился. — Какого хера?

— Я дал тебе… ты поймешь…

Он дернул головой. Стиснул челюсти.

— Но теперь ты должен сам, — пробормотал. — Только сам. Понял?

— Нихуя не понял.

Он усмехался. Или меня снова накрыло? Старикан снова дернулся и еще крепче сжал мою руку.

— Убей их, — выдал на выдохе.

Это были его последние слова.

Я смотрел в потухшие глаза латиноса. Видел в нем отражение совсем другого старика. Того, что скрипучим голосом сказал мне о моем проклятии на Севере.

* * *

Латинос устроил подставу.

Он не собирался никуда бежать. Он хотел, чтобы я его грохнул. И добился своего. Мог просто прямо сказать. Я бы его на месте удавил.

Зачем столько сложностей?

Я нашел ответ позже.

Сперва под руку попался пакет с веществом. Гад опять накачал меня какой-то наркотой. Хотя эффект был другой.

В библиотеке меня ждала куча книжек про Скандинавию. Исторические хроники. География. Сборник древних легенды. Я открыл ту единственную книгу, в которой торчала закладка.

Прочел название и оскалился.

“Берсерки”.

То, что латинос наглухо ебанутый я понял давно. Но теперь я был в шаге от того, чтобы самому двинуться мозгами.

Откуда он мог знать?

Хотя… старикан знал все про мою семью. Про Вику. Про наше прошлое. Значит, мог копнуть и глубже. Мог узнать про учебу на Севере.

Там все завязано вокруг темы берсерков.

Считалось, боец должен сам входить в боевой транс. Но часто для этого использовали ядовитые травы. Нужно было четко соблюдать пропорции. Чуть перебрал — сдохнешь. Теперь никто таким не занимался. Никто в это уже не верил. Старые традиции теряли