— Куда это ты за яблочком собрался? Поблизости лавок нет.

Козел замялся:

— Да есть тут одно местеечко, недалеече.

Понятно. Сомневаюсь, что кто-то из местных угощает его по доброте душевной.

— Запрещать тебе что-либо все равно бесполезно. Но имей ввиду — если тебя поймают, то я палец о палец не ударю, чтобы вытащить твою волосатую задницу из неприятностей.

— Вот только нее надо немееков! Никто ничего не ворует! Яблоки мнее дают добровольно!

— С чего бы это вдруг?

— Ну так я ж говорю, что это ты просишь. Дляя героя-союзника им ничеего не жалко.

Пока я прийти в себя от такого нахальства, сатир проворно юркнул за угол и скрылся с моих глаз. Вот же мелкий засранец!

В общем зале я девушку не нашел и двинулся в сторону кухни. Лиа сидела за большим обеденным столом со стаканом воды. Мысли ламии витали где-то далеко отсюда, так что она не услышала, как я вошел. Пришлось кашлянуть, обозначая свое присутствие.

Она вздрогнула и посмотрела в мою сторону, неуверенно кивнула. Мне показалось, что кожа девушки бледнее обычного, но это могло быть просто игрой света.

— Ты хотела меня видеть? Что за срочность такая, что надо было посылать козлика.

Она встала и подошла ко мне, избегая поднимать взгляд:

— Я должна тебе кое-что сказать. Но не знаю, как.

Я нахмурился, ничего не понимая. Вроде раньше я за ней излишней скромности и неуверенности не замечал. А теперь словно сама не своя.

— Лиа, ты меня прости, но у меня много дел. Давай я тебя выслушаю, потом мы вместе решим, как поступить с твоей проблемой, если она есть.

Только тут я заметил, что она держит обе руки на своем животе и мозг внезапно молнией пронзила дикая догадка, от которой глаза у меня вылезли из орбит.

— Лиа, ты что?! Это самое?... Ну то есть... Разве это возможно? Нет, не может быть!

Вместо ответа она лишь еще ниже опустила голову.

Глава 11. Война на пороге

Подвалы дворца Правителя никогда не могли похвастаться обилием посетителей. И речь сейчас не о кухонном крыле, где в прохладе широких сухих погребов хранились окорока и вина, а о куда более мрачной части подземных катакомб. Тех, в которых томились неугодные правителю диссиденты, изменники и слишком крикливые проповедники и революционеры. Помимо этих несчастных, доступ сюда имел очень ограниченный круг лиц. Стражники, парочка врачей и несколько чиновников, так или иначе имеющих отношение к выявлению, отлову и наказанию всякой гнуси, которая может своими действиями или бездействиями навредить государству.

Однако с некоторых пор, а именно после смерти Леонида и восхождения на престол Ириния, даже те, кому по долгу службы приходилось бывать в мрачных казематах, лишний раз старались сюда не соваться. Зато правитель, его то ли фаворитка, то ли советница, а также большинство Приближенных спускались вниз регулярно, под страхом смерти запрещая стражникам совать нос к заключенным.

— А в чем провинился этот бедолага? — с отстраненным интересом спросила Агнес, когда животный, полный нечеловеческой боли крик перестал метаться, отражаясь от стен.

Ириний безразлично посмотрел на полностью обнаженного, покрытого страшными ожогами, изломанного мужчину, привязанного к металлическому столу. Словно дорогой парфюм втянул ноздрями запах горелой плоти и пожал плечами:

— Понятия не имею. Вроде как подстрекал жителей перейти на сторону Феодора. Не все ли равно, в чем виноват этот кусок мяса? Мне абсолютно без разницы, кто из этих животных поделится со мной силой. Главное — их здесь, в этом мире, до одури много. Эти нечистые создания плодятся с неимоверной скоростью, поэтому источник силы вряд ли когда-нибудь иссякнет. Больше мне и моим братьям не придется сидеть на голодном пайке в планах огня, ожидая, пока с барского стола упадут объедки!

На последней фразе демон сжал кулаки и одним движением выжег сердце прикованного человека огненной стрелой. Затем прикрыл глаза, успокаиваясь. А когда открыл, в них уже не было и намека на изначальное пламя, еще пару секунд назад грозящее испепелить весь дворец.

В тяжелую деревянную дверь постучали условным стуком. Без сомнения, это Парис, начальник гвардии. Ириний лично научил его этому стуку, повелев беспокоить только по очень важным поводам. Один раз Парис уже нарвался на жестокое наказание, когда отвлек своего господина рассказом о небольших волнениях среди народа, поэтому демон не сомневался, что в этот раз вести действительно важные.

— В соседней комнате есть еще один человек. Ты опять будешь спрашивать у меня, в чем его вина или просто воспользуешься возможностью пополнить запас сил?

Девушка-гемофаг безразлично пожала плечами, показывая, что больше ее подобные глупости не беспокоят.

— Я так и думал, — усмехнулся демон и распахнул дверь, уставившись на разом побледневшего Париса. Тот, завидев грозного господина, не смог сдержать некоторой дрожи в коленях, но все таки справился с собой:

— Господин, простите, что отрываю вас от важных дел, но вы велели сообщать вам в любое время, если появятся вести из Кносса...

— Кносс это хорошо. Жди меня возле тронного зала, я сейчас приду.

И бросил через плечо:

— Прости дорогая, но вынужден оставить тебя в одиночестве. Дела государственные, знаешь ли. Думаю, ты тут без меня не заскучаешь.

Агнес, почуявшая через открытую дверь запах страха и паники в соседней камере, молча кивнула. Мысленно она уже прикидывала, с какой части тела начнет истязать несчастного...

— Как это могло произойти?! Как, я тебя спрашиваю?!

Демон, словно запертый в клетку тигр, в ярости метался от стены к стене, а Парис, полуживой от страха, молча потел. Ему хватило ума не отвечать на вопросы взбесившегося Правителя, а тихонько пережидать бурю, молясь всем богам, что пронесет.

— Трое! Я отправил в Кносс троих дем... Приближенных! Вместе с прорвой простых солдат! И они не смогли справиться с одним-единственным магом?

— Мой господин, данные оттуда доходят обрывочные и противоречивые... Но одно я знаю точно — армия не участвовала в боях.

— Это еще почему? — глаза Ириния опасно прищурились.

— Ваш человек отослал войско за пределы города. Они не успели прийти ему на помощь вовремя. А когда все было кончено, Феодор прислал в ставку парламентеров с предложением перейти на его сторону.

— Ну давай, удиви меня. Скажи, что это пушечное мясо отказалось.

— Не все, мой господин. Тяжелая пехота осталась вам верна и